Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928
Шрифт:
В июне 1922 года Наркомат почт и телеграфов предложил отменить просмотр переписки внутри страны. Но ГПУ сочло это нецелесообразным, «ввиду того, что военно-политическая цензура почтово-телеграфной корреспонденции является [в] настоящее время одним из сильных орудий борьбы с контрреволюцией, отказаться от читки корреспонденции совершенно ГПУ не может» [592] . К осени 1922 года перлюстрация корреспонденции проводилась в почтовых учреждениях в 120 городах РСФСР [593] . Для сравнения напомню, что в царской России к 1913 году существовало всего семь перлюстрационных пунктов, действовавших по повелению императора: в Петербурге, Москве, Варшаве, Киеве, Одессе, Тифлисе, Харькове. Руководство ГПУ к тому же волновало возможность пересылки эмигрантами различного рода литературы (листовок, воззваний, брошюр).
592
Плеханов А.
593
Боева Л. А. «Особенная каста»… С. 86.
Ф. Э. Дзержинский 1 сентября 1922 года в связи с обнаружением двух воззваний великого князя Кирилла Владимировича в конверте, присланном из-за рубежа, запрашивал начальника Секретно-оперативного управления Г. Г. Ягоду: «Что делает наша цензура? Прошу обследовать и доложить мне о просмотре заграничной почты, постановке дела, <…> о том, что обнаружено и т. д., а также, как велика вообще загранич.[ная] почта по родам посылок: письма, пакеты, бандероли и т. д., как вскрываются они как заказные, так и незаказные» [594] . Военно-цензурное отделение Омской губЧК в декабре 1921 года имело 48 сотрудников, ежедневно просматривавших 2300–2500 писем и телеграмм. За месяц перлюстрации подверглось 151 878 писем и телеграмм, из них было прочитано 98 997 единиц корреспонденции. 22 телеграммы были копированы, 52 письма и 25 телеграмм конфискованы [595] . В августе 1922 года сотрудники Отдела политконтроля вскрыли 135 тысяч (почти половину всех поступивших в Россию почтовых отправлений) и все 285 тысяч писем, направлявшихся за рубеж [596] .
594
Ф. Э. Дзержинский — председатель ВЧК — ОГПУ. 1917–1926. С. 425.
595
Попов А. Ю., Соколов А. С. Щит и меч власти большевиков… С. 253.
596
Куликова Г. Б. Под контролем государства: пребывание в СССР иностранных писателей в 1920–1930-х годах // Отечественная история. 2003. № 8. С. 44.
При этом Политконтроль строго требовал от местных органов соблюдения тайны перлюстрации. 15 мая 1923 года была введена в действие совместная инструкция ГПУ и Наркомпочтеля «О порядке прохождения почтовой корреспонденции через органы ГПУ» [597] . Затем она была повторно подтверждена секретным циркуляром № 8/20 от 1 февраля 1927 года. Пункт 7 объяснял, как почтовые работники должны отвечать на запросы о корреспонденции, которая была задержана или конфискована чекистами. Предлагалось в справках указывать «утрачено» без указания причины и ссылки на органы ОГПУ [598] . 19 февраля 1924 года из Москвы был направлен циркуляр, в котором отмечалось, что «многие органы ПК на местах при присылке в Центр задержанных писем для перевода или же с филателистическим материалом прошивают их», что «делает невозможным отправление их по адресу» [599] . 8 апреля 1925 года руководство ОГПУ предписывало местным органам направлять «документы, подозрительные в отношении тайнописи, исключительно в Спецотдел при ОГПУ» [600] .
597
ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 522. Л. 86.
598
Саран А. Ю. История почты Орловского края. Изд. 3, доп. Орел, 2004. С. 315.
599
Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Ф. 8. Оп. 39. Д. 1. Л. 46.
600
ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 5. Д. 525. Л. 119.
Одновременно сотрудники ОГПУ были решительно против использования перлюстрации другими властными структурами, в частности в армии и на флоте. 4 марта 1925 года зам. начальника ОО ЛВО Я. Я. Петерсон и начальник морского отдела ОО ЛВО П. Я. Медведев-Орлов обратились в Реввоенсовет Балтийского флота в связи с тем, что «комиссары кораблей и частей флота практикуют незаконный просмотр краснофлотских писем, что зачастую делают неумело, оплошно (курсив наш. — В. И.) и тем самым вызывают сильное недовольство краснофлотской массы». ОО ЛВО считал «необходимым запретить комиссарам просмотр краснофлотских писем» [601] . В ответ последовало сообщение комиссара штаба морских сил Балтийского флота М. Ф. Стороженко, что им «дано приказание комиссарам бригад, кораблей и частей о прекращении просмотра писем краснофлотцев. В случае же нахождения краснофлотцев под следствием и применения к нему меры изоляции под арестом на
601
РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 27. Д. 4. Л. 23.
602
Там же. Л. 25.
Вместе с тем отметим, что из-за уменьшения финансирования с конца 1925 года число перлюстрационных пунктов было сокращено, поскольку все же на первом месте находились расходы на осведомление. Одновременно Политконтроль ОГПУ стремился сохранить в почтовых конторах своих сотрудников, в том числе в определенной степени за счет помощи Наркомата почт и телеграфов. О повседневной рутине этих отношений свидетельствует межведомственная переписка между руководством Орловской конторы связи, Управлением Воронежского округа связи (ему подчинялась Орловская контора) и губернским отделом ОГПУ в 1926 году. Работница почтовой конторы Селихова 18 декабря 1925 года направила в Управление Воронежского округа связи жалобу на переработку. Оттуда 9 января 1926 года поступил ответ, что
согласно инструкции п. 9, на обязанности Уполномоченного лежит оформление всей отчетности по приему и сдаче почтовой корреспонденции для просмотра Политконтроля. <…> Вскрытие же корреспонденции для просмотра, просмотр и заклейка должны делаться работниками Политконтроля. Если Селихова исполняет обязанности работников Политконтроля и вынуждена работать сверх установленной нормы, то нужно ставить вопрос перед Губотделом ОГПУ об оплате сверхурочной работы Селиховой, или Губотдел должен увеличить штат.
Теперь уже начальник конторы Бондарик обратился за разъяснением в Орловский губотдел ОГПУ. 5 февраля 1926 года ему ответили начальник губотдела ОГПУ Ю. Ю. Валиниэк (Валиниекс) и начальник Информационного отделения (ИНФО) В. И. Крестьянкин:
В связи с имеющейся возможностью расконспирации нашей работы при вверенном Вам предприятии, просьба вновь негласно числящихся наших работников одного — по профлинии, а другого по партийной, считать работающими при секретном и статистическом столе (лично при завконторе). Техническое оформление согласно личного переговора нашего Уполномоченного с Вами уже проведено. По вопросу о почто-представителе сообщаем, что Центр на оплату его работы ни в коем случае не согласен, так что придется изыскать средства за счет В[ашего] предприятия [603] .
603
Саран А. Ю. История почты Орловского края. С. 315.
На эту бумагу Бондарик ответил 18 февраля: «Сообщаю, что сохранение полной конспирации Ваших работников во вв[еренной] мне конторе осуществляется в точном соответствии с Вашим отношением от 5 февраля с. г. за № 1892, что же касается оплаты нашего представителя, то этот вопрос в настоящее время разрешен положительно, т. е. ему с января м[еся]ца с. г. выдается 20 % компенсации из средств НКПиТ (Наркомата почт и телеграфов) [604] . Сотрудник Политконтроля имелся и в Орловском железнодорожном отделении связи. Он числился статистиком и имел отдельную комнату [605] .
604
Там же. С. 315–317.
605
Там же. С. 318.
В связи со сменой начальника Орловской почтовой конторы Ю. Ю. Валиниэк (Валиниекс) направил новому руководителю М. И. Конышеву 2 июня 1926 года письмо, вводя его в курс дела об отношениях почтовых работников с Политконтролем ОГПУ:
…контролеры числятся при п/т сотрудниками стола статистики личного [состава] при Завконторе (тов. Матулевич как завстолом, т. Селихова сотрудницей). Все удостоверения, справки и другие гласные [документы] оформления ведутся завконторой по делам службы, секретарем ячейки по партлинии и предпрофкомом по профлинии, но по согласованию с ГООГПУ и максимальными предосторожностями. Все так или иначе возникающие вопросы, касающиеся намеков на существование цензуры или подозрительности, [относительно] имеющейся при почте секретной комнаты должны рассеиваться умелым объяснением необходимости статистики по заданию округа, но не более. Факт существования цензуры, но ни в коем случае сущность работы, по техническим надобностям знают помконторы по почте, телеграфу, а также и зав. простым отделом, с коих взята строгая подписка. Остальные служащие, вне зависимости от суждений и догадок, обязываются по почтовым правилам подпиской о неразглашении своей ведомственной тайны.
В случае нарушений этого или способы лучшей законспирации нашей работы согласовываются через Уполномоченного ГО ОГПУ т. Беляева, который ведет Политконтроль-работу. В жизненном обиходе наших действий выражения «контроль», «цензура», «ГПУ» должны быть изъяты совершенно. Вопросы чисто технических взаимоотношений обусловлены приказами ОГПУ, согласованными с наркомпочтелем, и в каждом отдельном случае технических затруднений без шумихи должна достигаться договоренность [606] .
606
Там же. С. 317.