Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928

Измозик Владлен Семенович

В сочетании с экономическими тяготами такое поведение местных ответственных работников вызывало поистине сильнейшее раздражение крестьянства самых различных губерний. Приведем цитаты из писем осени 1924 — весны 1925 года:

Великолуцкое село в общем относится к советской власти враждебно. И понятны причины: культурная отсталость населения и экономическая необеспеченность. <…> Слабо обстоит дело у нас с партячейками. Все партячейки заняты у нас административной хозяйственной работой и поэтому хромает дело с широкой работой среди масс (Псковская губ.);

Настроение крестьян к Соввласти очень плохое, потому что очень тяжелый сельхозналог… О политике я вам ничего писать не могу, с этим делом не знаком и не знаю, чем она может облегчить нашу жизнь в будущем (Тамбовская губ.);

Крестьянство так озлобилось на коммунистов, что готово разорвать при первой возможности, в данный момент в связи с неурожаем и поголовной безработицей, <…> крестьяне в беседе в избе-читальне говорят: «Что ж мы переносим голь и нищету, а ваши ответработники не хотят разделить

с нами горькую участь» (Рязанская губ.);

Население у нас на комсомол и на партию смотрит, как на зверей (Красноуфимск Уральской обл.) [1134] .

Причину этих напряженных отношений местных властей и населения часто видели в наследии «военного коммунизма». Например, бюро Новгородского губкома РКП(б), обсуждая в мае 1922 года положение в Старорусском и Демянском уездах, отмечало: «У отдельных ответственных работников замечается наклонность к слишком крутому отношению к крестьянству, которое было уместно лишь в 1918 г. <…> Вообще беззаконие развито в Демянском уезде, отчасти в силу революционности властей, но большей частью от незнакомства с сущностью правовых декретов» [1135] . Вот как описывал недовольство населения в мае 1925 года корреспондент из Семипалатинска: «Работники в волкомах сидят с душком 20 года, тогда как настоящая обстановка заставляет совершенно изменить тактику. В общем, работой руководить не могут в таких условиях, и этим еще больше подливают масла в огонь» [1136] .

1134

Там же. Оп. 6. Д. 6939. Л. 70; Оп. 5. Д. 5915. Л. 67; Оп. 6. Д. 6937. Л. 170; Д. 6938. Л. 166.

1135

Там же. Ф. 9. Оп. 1. Д. 420. Л. 10, 10 об.

1136

Там же. Ф. 16. Оп. 6. Д. 6939. Л. 125.

Еще одним расхожим объяснением таких настроений служил довод о крайне низком уровне культуры как местных коммунистов и комсомольцев, так и населения в целом. На это, в частности, ссылались некоторые руководящие работники, доказывая, что народ темен, разболтан, нормального языка не понимает и ради его же пользы требует с ним сурового обращения. В декабре 1925 года из поселка Кузомень Мурманской губернии сотрудник милиции, судя по контексту, писал: «Хотя и прививают идею коммунизма, а прививается анархизм. И если надо мне кого-нибудь посадить или чинить допрос, то надо, чтобы сзади гражданина стоял милиционер с винтовкой, а сам — в одной руке револьвер, а в другой — перо. В общем скверно во всем» [1137] .

1137

Там же. Д. 6947. Л. 356.

Нам представляется, что при общей справедливости этих доводов данные факторы ни в коем случае не исчерпывают проблему в целом. Некоторые современные исследователи считают, что развитие демократии в советском обществе 1920-х годов, в частности в российской деревне, зависело лишь от желания или нежелания партийных верхов. Например, известный историк Ю. А. Поляков, размышляя о последствиях Гражданской войны, писал: «Можно было дать возможность развитию демократии… но зачем? — открыто и подспудно говорилось и считалось в руководстве страной и партией, в партийных массах. <…> Можно было ввести политический плюрализм, разрешив деятельность иных, кроме коммунистической, партий и организаций. Но зачем? — говорилось и думалось» [1138] .

1138

Поляков Ю. А. Гражданская война: взгляд сквозь годы // Гражданская война в России: перекресток мнений. М., 1994. С. 290.

На самом деле любая попытка сделать хотя бы небольшой шаг в направлении реальной демократизации общественной жизни, реальных выборов грозила непредвиденными последствиями для власти коммунистической партии в целом. И власть, благодаря политическому контролю, это знала и понимала.

В 1925 году временно победил курс на развитие и углубление НЭПа, был выдвинут лозунг «Лицом к деревне» и несколько расширены избирательные права. Очень быстро проявились нежелательные для коммунистической партии последствия. С одной стороны, действительно выросла активность избирателей. Осенью 1924 года при перевыборах сельских Советов в ряде районов голосовало менее 35 % избирателей, что делало эти выборы недействительными. При перевыборах Советов весной 1925 года процент голосовавших возрос до 45 % в деревне и 48 % в городе. На выборах Советов в 1926 году впервые участвовало 50,8 % избирателей [1139] .

1139

Коржихина Т. П. Основные черты административно-командной системы управления // Формирование административно-командной системы:

Сб. статей. М., 1992, С. 147. Следует отметить, что процент избирателей, судя по ряду докладов, всегда завышался, что не меняет их относительного соотношения. Например, инструктор ЦК РКП(б) в секретной докладной записке «О перевыборах Советов в Тамбовской губернии (1925–1926 гг.)» отмечал, что «цифры эти [участия крестьянства в выборах] несколько преувеличены <…> расписывался или отмечался глава семьи за всех своих домочадцев» (ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 1с. Д. 307. Л. 4).

Вместе с тем довольно часто эта активность вела к резкому сокращению доли коммунистов и комсомольцев в местных органах власти. Вот выдержки из двух писем, датированных апрелем 1925 года:

Были перевыборы сельсовета, <…> крестьяне сорганизовались и не пропустили ни одного коммуниста и комсомольца, прошли одни старики, люди заправные. Теперь у нас состав Совета беспартийный. В селе Хорошем тоже прошли все беспартийные. Ну словом, везде проходят по всему нашему округу беспартийные. Крестьянин проснулся. Здесь конечно на низах партия потерпела за то, что сидели председатели коммунисты, которые бесхозяйствовали (Донская область);

Были перевыборы сельсовета. Выдвинули от комсомола 2 чел. в члены с/совета [сельсовета]. При голосовании за комсомольцев шли 4 чел.; остальные против. Когда начали голосовать за партийцев, то против партийцев даже пошел старый председатель. <…> А когда начали голосовать за богатых, то все за, а против никого, кроме партийцев и комсомольцев. Вот и прошли в сельсовет богатенькие (Уральская область) [1140] .

По результатам перевыборов Советов в 1925–1926 годах Информационный отдел ЦК ВКП(б) подготовил специальный обзор, в который вошли материалы 105 партийных комитетов. Здесь, как неприемлемые, отмечались следующие дополнения к наказам избирателей: равное представительство крестьян и рабочих в советских органах; замена диктатуры пролетариата «союзом всех трудящихся», уравнение в правах кустарей, не эксплуатирующих чужого труда, с рабочими и т. д. [1141] В итоге делался вывод, что «инструкция ВЦИКа о выборах значительно развязала активность непролетарских и некрестьянских слоев» [1142] .

1140

ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 6. Д. 6938. Л. 163, 166.

1141

ГАРФ. Ф. 3316. Оп. 2. Д. 226. Л. 11–12.

1142

Там же. Л. 13.

Попытка расширить избирательные права вызвала недовольство и прямое противодействие местных партийных органов. Политбюро ЦК КП(б) Украины в ноябре 1925 года предложило «закон опубликовать без статьи о расширении избирательных прав» [1143] . В результате либеральная «оттепель» оказалась весьма короткой. В 1927 году число «лишенцев» выросло с 4,5 до 7,7 %, в том числе в сельской местности с 1,1 до 3,3 % [1144] . Одновременно в сельских Советах все более росла роль демобилизованных красноармейцев, т. е. категории населения, которая наиболее усиленно и успешно подвергалась идеологической обработке. В 1926–1927 годах более половины председателей сельсоветов и белее двух третей председателей и членов волостных Советов в России были выходцами из Красной армии [1145] .

1143

Там же. Л. 14.

1144

Коржихина Т. П. Основные черты… С. 147.

1145

Фитцпатрик Ш. Гражданская война в советской истории: западная историография и интерпретации // Гражданская война в России: перекресток мнений. М., 1994. С. 354.

Вместе с тем надо вновь подчеркнуть, что резкое недовольство местной властью сочеталось и уживалось у значительной части населения, особенно крестьян и рабочих, с определенным доверием по отношению к центральной власти. Это доверие основывалось на происходивших в начале 1920-х годов изменениях в реальной жизни: переходе к НЭПу с его экономическими последствиями, денежной реформе, определенной стабилизации и нормализации повседневного быта и т. п. Внимательный наблюдатель деревенской жизни А. М. Большаков замечал: «Он [крестьянин] очень отчетливо различает центр от местных властителей и противопоставляет их друг другу… „Хочет ВЦИК, да не хочет вик [волостной исполнительный комитет]“» [1146] . Это рождало стремление к диалогу с центральной властью, желание донести до нее свои проблемы, свой взгляд на происходящее в стране в надежде встретить понимание.

1146

Большаков А. М. Деревня: 1917–1927. С. 423.