«Глаза Сфинкса». Записки нью-йоркского нарколога
Шрифт:
Я говорил что-то малозначащее, а сердце начинало постукивать все сильнее. Сердце росло, ширилось в груди. Сердце ликовало. Ну, давай же, предлагай. Интересно, какую должность он мне приготовил? И какую зарплату? Меньше, чем на 65 тысяч, не соглашусь. В крайнем случае, на 60, со старта, так сказать. Давай же, чего тянешь?..
– У тебя есть один пациент, Алекс N., да? – неожиданно сказал директор, и его лицо посерьезнело.
– Да, есть такой Алекс, – ответил я. – Русский. На принудительном лечении, от прокуратуры. Драгдилер. Если честно, редкий негодяй.
Директор закивал головой – догадался, что я этого Алекса на дух не переношу.
– Он пожаловался на тебя в Олбани, в отдел по защите прав пациентов Министерства здравоохранения штата, – сказал директор. Затем снял очки и осторожно сложил их тонкие дужки.
– Пожаловался на меня в Олбани? В Министерство штата? Как интересно, однако…
Мое сердце рыкающего льва, минуту назад распиравшее грудь, резко сжалось, стало тихим и маленьким, как мышонок.
– Ты ведь написал какую-то книгу, да?
– Не книгу, скорее, брошюру, где я собрал исповеди пациентов и их родных. Я дарю ее новым русским пациентам. Чтобы набирались ума-разума. Кажется, Алексу я тоже ее подарил.
– Он обвиняет тебя в том, что ты в этой книге опубликовал его историю без его разрешения. Он, дескать, поделился с тобой тайной, как был совращен в отрочестве своим родственником, а ты об этом написал, указав его имя и фамилию. Нарушил святое святых – конфиденциальность пациента. Марк, ты учился в колледже, поэтому не буду тебе объяснять, насколько все это серьезно****. Тебя могут лишить права работать психотерапевтом, лишить лицензии. Дело может дойти до суда...
– Что? Чушь, вранье! В книге его истории нет.
– Я понимаю, понимаю. Я тебе верю...
Верю? Что значит: «Я тебе верю»?!
– Я получил из Олбани официальный запрос и обязан провести расследование, выяснить, что к чему. Ты, Марк, пока работай.
Пока работай? Пока?
– На какие деньги была издана книга? – сурово спросил директор, пододвинув к себе чистый лист бумаги, и со щелчком нажал кнопку пузатой шариковой ручки.
ххх
Поздно вечером я лежал на диване у себя дома, закинув руки за голову. Смотрел в потолок, различая там контуры плафона. Когда-то купил этот оригинальной формы плафон в «IKEA». Наверняка на нем пыли уже в палец толщиной, давно пора протереть. Руки не доходят.
Вот так, за всем в жизни не углядишь. Всего не предусмотришь. Какой-то мерзавец по имени Алекс обвиняет тебя черт знает в чем.
Я опубликовал его исповедь без его ведома? Опозорил его на весь свет? Ах ты, чмо болотное, кто тебя позорил?!.. Я зарабатываю тысячи долларов, наживаюсь на чужой болезни, продавая эту книгу? Да-да, хотел бы нажиться, хоть бы доллар заработать. Пока только трачу и трачу, из собственного кармана. Допечатываю
Пошла книжечка, пошла, родная, по всей русской Америке. Ее уже читают в русских группах «Анонимные Наркоманы» в Чикаго и Лос-Анджелесе. Теперь, вот, заказали в Израиле и Канаде…
Сон смыкал мои веки. Вдруг – звонок в дверь. Кого это принесла нелегкая, на ночь глядя? Наташа, что ли? Поднявшись, отправился в прихожую и посмотрел в дверной глазок.
Алекс!!! В окружность глазка ровнехонько уместилось его мясистое, одутловатое лицо со слипшимися прядями грязных русых волос. Зачем он здесь? Как узнал, где я живу?
Дверь вдруг содрогнулась – он стал ломиться в квартиру! Почему я не прихватил с собой мобильник? – вызвал бы полицию.
– Су-ка! – кричал я, навалившись на дверь.
Дверь уже начала открываться. Он же подделал ключ от моего замка! У него может быть при себе пистолет!
– Су-ка!..
…Я сидел на диване, согнувшись, в одних трусах. Щуря со сна глаза, нервно чесал свои волосатые холодные голени.
Расследование
Продолжалось «следствие». Директор взял несколько экземпляров моего сборника, перелистал. Но по-русски он не читал. Книжечки оставил у себя, а меня попросил «пропагандистской работой» пока не заниматься и никому из пациентов сборник больше не давать.
Он приглашал к себе в кабинет некоторых сотрудников и русских пациентов – собирал улики. Даже выделил деньги на профессионального переводчика! Желал точно установить, что никакой крамолы в моей книге нет.
А сборник, между тем, уже начал жить своей жизнью, у него уже была своя судьба, которая как бы пересеклась с моей судьбой. Сборник явно ждало блестящее будущее: его разместили на сайтах в интернете, его уже читали в Израиле, Канаде, Украине, России, даже в далекой Австралии.
Я же ходил, угрюмый, по коридорам клиники и чувствовал, как вокруг меня возникает некое незримое поле отчуждения. Весть о расследовании быстро расползлась по клинике. В глазах некоторых коллег я видел ликование. Вакансия! Была по-прежнему свободна вакансия на должность супервайзера! Карьера, господа. С этим не шутят. Другие просто вежливо сторонились и избегали «лишних контактов» со мной. Только «хай» и «бай». Привет-пока. Так, на всякий случай. Меры предосторожности.
Некоторые все-таки сочувствовали: «Не переживай, Марк, все будет ок».
А пациент по имени Алекс, как и прежде, появлялся в клинике. Встречая меня в коридоре, нагло ухмылялся. Наш директор принял соломоново решение: мне велел в прокуратуру не звонить, а Алекса передал «на лечение» другому, более мягкому, психотерапевту.
Бог свидетель, как я хотел врезать ему по роже! Получается, он ловко выпутался: по-прежнему – торчит и торгует. А мне – переживай, не спи по ночам. Кто знает, что найдут в моем сборнике, к чему прицепятся.
Зачем вообще я затеял этот литературный проект?! Вечно ищу приключений на свою голову!..