Глаза убийцы
Шрифт:
После его ухода Лукас уселся поудобнее, положив ноги на стол и пристроив на коленях желтый полицейский блокнот, и стал слушать голоса на автоответчике и записывать номера телефонов. А еще он наблюдал за собой.
Вот уже несколько месяцев голова работала неважно. Но у него возникло ощущение, что сейчас кое-что начало меняться. Ураган слегка сбавлял обороты.
Дэвенпорт потерял любимую женщину и дочь. Они от него ушли — вот такая простая и одновременно запутанная история. Он должен был это принять и не мог. Лукас жалел себя, но его тошнило от собственной жалости. Он чувствовал,
Даже если он работал до изнеможения, два или три дня без отдыха, его мучили одни и те же мысли: «Если бы я сделал А, она бы ответила В, и тогда мы вместе сделали бы С, а потом…» Он рассматривал все возможные комбинации снова и снова, это стало для него навязчивой идеей, но в конце всегда получалась полная катастрофа. Он много раз говорил себе, что оставил все это позади, но обманывал себя. Лукас не мог остановиться, и с каждым днем его отвращение к самому себе росло.
А теперь Беккер. Легкое мерцание. Намек на интерес. Дэвенпорт не мог не признать, что это так. Беккер. Лукас провел рукой по волосам, наблюдая за тем, как у его интереса появляются почки, набухают, начинают распускаться. В блокноте он написал:
1. Элла.
2. Похороны.
Как можно потерпеть поражение, если список твоих дел состоит из двух пунктов? Даже когда… — как это называется? униполярная депрессия, кажется? — даже когда депрессия взяла тебя за глотку, с двумя делами ты справиться в состоянии. Лукас поднял телефонную трубку и позвонил в монастырь.
Сестра Мэри Джозеф разговаривала со студенткой, когда приехал Лукас. Дверь в ее кабинет была приоткрыта на несколько дюймов, и со стула в приемной он видел левую часть ее лица со шрамами. Элла Крюгер была самой симпатичной девочкой в начальной школе. Потом, когда Дэвенпорт перешел в среднюю школу, кожу Эллы изуродовали страшные прыщи. Он помнил потрясение, которое испытал, когда через несколько лет увидел Эллу на хоккейном турнире между школами района. Она сидела на трибуне, наблюдала за тем, как он играет, а в глазах ее застыла печаль. Девушка заметила его потрясение. Красивая светловолосая Элла из детских снов исчезла навсегда. Тем вечером она рассказала ему, что нашла свое призвание в церкви, но Лукас до сих пор в этом сомневался. Призвание? Она ответила: «Да». Но ее лицо… Она была в традиционном монашеском одеянии, на боку висели четки, но где-то в глубине пряталась прежняя Элла.
Студентка рассмеялась и встала, ее свитер проявился пушистым алым пятном за матовым стеклом двери. Потом Элла тоже поднялась, и девушка прошла мимо Лукаса, взглянув на него с нескрываемым интересом. Дэвенпорт дождался, когда она уйдет, затем вошел в кабинет, сел в кресло для посетителей и закинул ногу на ногу.
Подруга оценивающе взглянула на него и спросила:
— Ну как ты?
— Неплохо. — Он пожал плечами и ухмыльнулся. — Я рассчитывал, что ты поможешь мне найти доктора из университета, кого-нибудь, кто знаком с патологоанатомами. Не для протокола. К тому же он должен быть не из болтливых.
— Уэбстер Прентис, — тут же сказала Элла. — Он психолог, но работает в больнице и знаком со многими врачами. Хочешь номер телефона?
Лукас ответил утвердительно. Просматривая карточки в визитнице «Ролодекс», монахиня спросила:
— А на самом
Он пожал плечами.
— Ничего нового.
— С дочерью видишься?
— Каждую вторую субботу, но это неприятно. Джен не хочет, чтобы я посещал их, а Сара уже достаточно большая, чтобы это чувствовать. Думаю, некоторое время я не буду туда ходить.
— Не отсекай себя от мира, Лукас, — резко проговорила Элла. — Нельзя каждый вечер сидеть дома, в полной темноте и одиночестве. Это тебя доконает.
Он кивнул:
— Да.
— Ты с кем-нибудь встречаешься?
— Сейчас нет.
— Тебе пора начать, — сказала монахиня. — Надо восстановить связь с внешним миром. Может, вернешься в нашу игру.
— Ну, не знаю… А что у вас сейчас?
— Сталинград. Нам бы пригодился еще один нацист.
— Может быть, — уклончиво ответил Лукас.
— А о чем ты хочешь поговорить с Уэбстером Прентисом? Новое расследование?
— Погибла женщина. Ее забили до смерти. Я знакомлюсь с обстоятельствами дела.
— Я читала об этом убийстве, — кивнула Элла. — И рада, что ты занимаешься этим делом. Тебе необходима работа.
Лукас еще раз пожал плечами.
— Посмотрим, — ответил он.
Она написала номер телефона на карточке и протянула ему.
— Спасибо, — сказал Лукас и наклонился вперед, собираясь встать.
— Сиди, — приказала монахиня. — Ты отсюда так просто не сбежишь. Ты спишь по ночам?
— Иногда.
— Но чтобы заснуть, тебе нужно довести себя до изнеможения.
— Да, пожалуй.
— Алкоголь?
— Нечасто. Пару раз пил виски. Когда уставал настолько, что не мог пошевелиться, а заснуть все равно не удавалось. Спиртное меня отключает.
— Утром чувствуешь себя лучше?
— Разве что физически.
— История с Воронами далась тебе нелегко, — заметила Элла.
Вороны были индейцами; террористами или патриотами — трудно сказать. Дэвенпорт помог их уничтожить. Телевидение постаралось выставить его героем, но это дело стоило ему отношений с любимой женщиной и их общей дочерью.
— Наконец-то ты узнал, что твой образ жизни имеет свою цену. А еще — что ты можешь умереть. И твоя дочь тоже.
— Я всегда это знал, — возразил Лукас.
— Но не чувствовал, — парировала она. — А если не чувствуешь, то и поверить невозможно.
— Я не боюсь смерти, — сказал он. — Но раньше у меня были Дженнифер и Сара.
— Возможно, это еще вернется. Дженнифер ведь не говорила, что между вами все кончено.
— Но выглядит это именно так.
— Вам обоим нужно время, — сказала Элла. — Я не стану с тобой заниматься. Мне будет трудно сохранять объективность. Нас слишком многое связывает. Но ты должен с кем-нибудь поговорить. Я могу посоветовать тебе нескольких специалистов. Они хорошие люди.
— Ты знаешь, как я отношусь к психотерапевтам, — заявил Дэвенпорт.
— Но ведь ко мне ты так не относишься.
— Ты же сама сказала: нас многое связывает. Мне не нужны врачи, потому что я не могу изменить свое мнение о них. Может, какие-то препараты или еще что-нибудь в этом духе…
— То, что с тобой происходит, нельзя вылечить таблетками, Лукас. Помогут только две вещи: время или терапия.
— Я выбираю время, — сказал он.
Она подняла руки, сдаваясь, и улыбнулась ему белозубой молодой улыбкой.