Глазами любопытной кошки
Шрифт:
Мы двинулись дальше и обнаружили парк, где оказалось гигантское колесо обозрения, подсвеченный неоном фонтанчик, искусственная река и «фейерверки» из крошечных лампочек. Шайка мальчишек решила подшутить над двумя иностранками: они попытались выпустить нам на колени скорпиона из банки. Мы завизжали и убежали прочь, затем пошли дальше и отыскали обратный путь по узким переулкам старого квартала в обход билетной кассы, установленной китайским правительством. Темнота стояла кромешная, мы не видели, что в двух шагах перед нами.
На широких бульварах небо освещали высокие современные здания с неоновыми вывесками на китайском. Уйгуры пишут арабской вязью. Многие маленькие вывески и объявления
Мы подняли головы и увидели нависшую над нами гигантскую статую Мао Цзэдуна.
– Народный парк, – сказала Мелисса. – В каждом городе такой есть.
Рядом под двумя желтыми дугами светилась неоновая вывеска на английском: «Хороший бургер еда».
РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЧЕМОДАН!
С одной стороны, у меня разрывалось сердце при виде показухи, устроенной на китайские деньги; с другой – изобилие красок не могло не радовать. Неоновые вывески и роскошь являлись не чем иным, как современной инкарнацией гигантской статуи Мао, одним решительным ударом кулака указывающей уйгурам, кто в доме хозяин. И кто как не уйгуры гуляли в «народных парках»? Они не отвергали это проявление китайской мегаломании – они просто смирились.
Мы успели на знаменитый воскресный рынок как раз к открытию. Крестьяне приезжали сюда на самых разнообразных видах транспорта, от телег, запряженных лошадьми, до электрокаров, и продавали или обменивали свой товар: шины, металлические ящики, одежду, скот. Те путешественники, кто не планировал прогулку по горам, обычно приезжали в Кашгар, чтобы посмотреть на воскресный рынок, и уезжали на следующий день. А вот нам с Мелиссой, похоже, грозила перспектива остаться здесь надолго, поджидая мой чемодан.
Утром я первым делом спустилась в холл отеля, надеясь, что все же найду потерянный багаж. После нескольких попыток мне удалось дозвониться в Абу-Даби (я звонила с маленького красного телефона-автомата). К счастью, трубку взяла Яцзе, китаянка, с которой нам довелось познакомиться.
– Я – единственный человек, который поверит, что в аэропорту Кашгара нет компьютера и они отказываются принять ваше заявление, – сказала она. – Я вас понимаю, ведь я китаянка. – Она заверила меня: в Абу-Даби моего чемодана нет, поэтому он, должно быть, остался в Исламабаде; приказала послать ей факс и обещала поговорить со своим начальством. – А потом нас ждет новая головная боль: как доставить чемодан в Китай. В Кашгар летает всего один рейс в неделю, и в багажном отделении редко находится свободное место.
Несмотря на то что шансы оказались невелики, я была уверена: закон гравитации не позволил моему чемодану улететь в космос. В чемодане лежали костюмы для театрального шоу, которое я ставила в Майами, и документы на грант в двадцать тысяч долларов, их нужно было сдать в соответствующие инстанции.
Хотя местные турагентства предлагали весь спектр туристических услуг, в том числе международные переговоры, никто из работников ни разу не летал на самолете. Сотрудник одного турагентства, видимо, почувствовал, что я расстроена. Когда я рассказала ему про свой потерянный чемодан, он подробно объяснил мне, что надо делать:
– Приезжаете в аэропорт и видите такую движущуюся ленту. Там и должен быть ваш чемодан.
Он искренне пытался мне помочь, а я не знала, плакать мне или смеяться.
НЕОЖИДАННАЯ СПУТНИЦА И ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РЫНКАМ
В холле отеля сидела молодая женщина и пристально меня разглядывала. Я была так озабочена поисками своего чемодана, что не обратила на нее внимания. Когда я зашагала к выходу, она подошла
– Можно пойти с вами? – Она носила платье простого покроя с короткими рукавами и высоким воротом; было совершенно очевидно, что она местная, а платье сшила сама. Фасон начала 1960-х, а ткань – традиционный атласный шелк с асимметричным орнаментом из разноцветных полос. У девушки были светло-каштановые волосы и светлые глаза, но внешность типично азиатская. Ее звали Айнур; она говорила так мягко, тихо и вдумчиво, что мне нередко приходилось ждать, пока она ответит.
– Я иду на рынок скота. Вы, наверное, там сто раз были.
– Можно с вами? – повторила она.
В холл ворвалась Мелисса в пышной юбке и уйгурском платке с блестками.
– Смотрю, ты уже успела пройти по магазинам, – заметила я.
– Танцовщицы и блестки… опасное соседство! – рассмеялась она, подвязывая волосы платком.
– Мы идем на рынок скота, – сказала я.
– Классно! – улыбнулась она.
Мы поймали такси и помчались по ровному шоссе. Два года назад я не смогла заставить себя пробыть на рынке скота долго – мне было жалко животных. На этот раз меня больше занимали люди. Что может быть интереснее, чем смотреть на крестьян со всей округи во всевозможных традиционных головных уборах: расшитых квадратных тюбетейках, высоких колпаках с оторочкой из овчины, фетровых шляпах, похожих на те, что носили американские гангстеры в 1930-х.
Мой взгляд упал на вереницу толстых пушистых огузков – они принадлежали особым овцам, у которых ценился курдюк, жировое отложение в районе хвоста. Остриженные овцы выглядели исхудавшими. Для украшения им на ножках оставляли маленькие клочки шерсти и раскрашивали их ярко-розовой краской.
Ослы взбивали пыль. Недовольно мычащих коров гнали к фургонам, связав шеи веревками. На рынке стояли шум и вонь, наши легкие воспалились от пыли. Айнур с любопытством взглянула на меня, потом на Мелиссу. Здесь привыкли видеть иностранцев, щелкающих объективами; крестьяне занимались своими делами, давно уже не удивляясь тому, что, возможно, их портреты вскоре украсят страницы журналов и дорогих фотоальбомов в какой-нибудь далекой европейской стране.
Айнур училась на факультете туризма и гостиничного бизнеса.
– Неужели все это интересует иностранцев? – спросила она.
– Люди хотят увидеть, как живут настоящие уйгуры, – ответила Мелисса.
Мужчина резал на ломтики большую дыню сорта хами(нечто среднее между канталупской и медовой дыней). Его сосед подбрасывал кусочки смоченного водой теста и вытягивал их – получалась длинная круглая веревка. Так готовили традиционную лапшу для лагмана [49] .
49
Лагман– среднеазиатское блюдо из мяса, овощей и особой лапши.
Что говорить – с тех пор как Кашгар появился на туристической карте, очарование экзотики стало привлекать такие толпы, что вся его мистика превратилась в продукт для обывателей.
Воскресный рынок — базар йилдыз– это попытка объединить традиционные занятия уйгуров, киргизов и таджиков, ради которых они веками собирались вместе: торговлю, бартер и поедание дынь. Там, где был пустырь, построили приземистую бетонную коробку. Теперь традиционными атласными шелками, инструментами, головными уборами и различными товарами для дома торгуют в аккуратных лавочках, каждая из которых находится в своем ряду.