Гленнкилл
Шрифт:
— Так ты намерен просто сидеть и ждать оглашения завещания в воскресенье? — спросил Эдди.
Габриэль кивнул. Эдди резко встал, собрал инструменты и пошел в сторону деревни.
Овцам понадобилось время, чтобы прийти в себя после потрясения с косьбой. Никто из них больше не считал Габриэля хорошим пастухом.
— Он вообще не пастух, — заявила Хайде. — Мы должны вести себя так, словно его и вовсе нет. Он тоже на нас не смотрит.
Это был хороший план. Они решили пастись, демонстрируя Габриэлю свое
Зора заметила его первой. Вообще-то говоря, она решила больше никогда не заговаривать с овцами Габриэля и даже не думать о них. Их ночная атака не луг до сих пор стояла у нее перед глазами.
Но этот баран заинтересовал ее. Он был старше, чем остальные овцы и — как полагала Зора — умнее. К тому же за его бесцветными глазами Зора чуяла бездну. Как можно незаметнее она стала продвигаться в его сторону. Прошлась один раз рядом, потом второй. Он следил за ней, но больше никаких шагов не предпринимал. Зора решила подойти к ограде.
На этот раз ее ждал успех.
— Корм, — сказал баран. — Смерть.
У него был красивый голос, мягкий и мелодичный. Он не подходил его коротконогому, приземистому телу. Это был голос элегантной овцы.
— Да, — сочувственно сказала Зора. — Ваша трава мертвая. Он ее срезал. Косой.
Баран затряс головой.
— Мы — корм. Он — смерть. Бегите!
— Габриэль? — спросила она. — Смерть? Что за чушь. Он пастух. Правда, плохой.
Баран снова покачал головой.
— Мы — мясо, — сказал он.
Зора посмотрела на него с ужасом и задрожала. Пропасть была здесь, перед ней, но она ее еще не видела. Только чуяла.
— Мясо — это еда, корм, — продолжал баран.
Зора покачала головой:
— Еда — это трава.
Баран расстроенно боднул проволочную сетку. Над лугом разнесся металлический звон. Габриэль посмотрел в их сторону.
— Трава — это смерть, — с выражением произнес баран. — Трава приносит смерть.
Он чуть ли не с мольбой смотрел на Зору. Зора подумала, что этот баран, наверное, сумасшедший. Какой-то бред про мясо и смерть. Ей еще ни разу не приходилось слышать, чтобы овца говорила о мясе. Она уже хотела развернуться и распрощаться с овцами Габриэля навсегда, но вдруг она вспомнила два слова.
Мясная порода. Так говорил Габриэль.
И она осталась. В воздухе появилась какая-то тяжесть. Надвигалась гроза. Зора почувствовала, что стало трудно дышать. Баран взглянул в сторону своей отары, которая бессмысленно жевала скошенную траву.
— Они едят. Они станут жирными. Они умрут, — сказал баран. — И я…
Он опустил голову и замолчал. Зора уперлась ногами в землю, как это делают горные овцы, чтобы лучше припомнить обрывки слов, которые она недавно слышала. «Жиреть… Под нож… Исправно тучнеют… Откорм».
Чужой баран с ожиданием смотрел
— Бегите! — повторил он.
— Почему ты не предупредишь их? — спросила Зора, дрожа от гнева. — Почему вы не убегаете? Вчера, например, вместо того чтобы бросаться на Место Джорджа?
Она сразу пожалела о своих словах. У барана был такой грустный вид. Она никого еще не видела печальнее.
— Страх, — объяснил он. — Ограды и страх. Ограда из страха. Они молоды. Они не понимают. Они ничего не видят. Маточные овцы забывают. Каждый год. Они хотят забыть. Их ограды высокие. Их собаки быстрые.
Он пустыми глазами посмотрел на Габриэля.
Зора поняла его. Ее глаза увлажнились. Перед ней стояла самая мужественная овца из всех, что ей встречались. Овца, которая день за днем смотрела в пропасть. В одиночестве. В безнадежном одиночестве.
— Ты станешь небесным барашком, — торопливо шепнула она ему. — Ты увидишь, тебя возьмут. И я увижу тебя на небе.
Больше она не могла выдержать и понеслась по полю, шарахаясь из стороны в сторону. Куда ей бежать? На ее уступ? Обрыв над морем показался ей жалким по сравнению с той пропастью, куда она заглянула. Ей стало стыдно и перед бараном, и перед собой. И тут она вспомнила, зачем он заговорил с ней. Чтобы предупредить. Это поручение. Она должна предупредить свое стадо.
— Он сумасшедший, — проблеяла Хайде.
— Что он сказал? — спросила Клауд.
— Что они все умрут, — нетерпеливо повторила Зора. — Что Габриэль их убьет. Скоро.
— Он сумасшедший, — повторила Хайде. — Габриэль — пастух. О них он заботится лучше, чем о нас.
— А ведь ты говорила, что он плохой пастух, — напомнила Мод.
— Я не говорила, — с вызовом заявила Хайде и отошла с высоко поднятой головой.
— Почему Габриэль хочет их убить? — недоверчиво спросила Сара.
— Из-за их мяса.
Теперь Зора понимала, почему баран не сумел объяснить своему стаду, что его ожидает. Даже ее собственная отара не хочет верить, хотя они намного умнее овец Габриэля.
— Он дает им траву, чтобы они быстрее набирали вес. А потом… Все сходится. Они мясной породы, потому что быстро жиреют. Как Моппл. Он ведь тоже мясной породы. «Под нож не отдам», — говорил Джордж, помните? Пожалуйста, просто поверьте мне.
— И это рассказал чужой баран? — спросила Корделия.
— Не совсем, — призналась Зора. — Не такими словами. Но ему страшно.
Овцы помолчали. Им было жалко чужого барана. Но почему они должны верить ему?
Зора посмотрела на них и поняла, что не убедила.
— Пожалуйста, — повторила она. — Я просто знаю, что это правда!
— Да, — протянула Мисс Мапл. — Вот и объяснение, почему у них так мало шерсти. Помните, мы все удивлялись, зачем Габриэлю нужны такие голые овцы? Если для Габриэля шерсть не имеет значения… Да, это может быть объяснением.