Глиф
Шрифт:
восполнение
Письмо, даже в моих ручонках, не было опасным, не существовало «вместо», не стремилось преодолеть «слабость и недостаточность» речи и мысли. [196] Мое письмо не угрожало моему мышлению, моим идеям (так как идеи были мои)и ни в коем случае не противостояло мысли, внутреннему языку и стабильности смысла. Оно было тем, чем было, и больше ничем оно не было, ведь, в конце концов, как бы оно, да и вообще что-либо еще, могло быть чем-либо еще?
196
«О грамматологии», тот самый Деррида. Мягко говоря, неприятная позиция, где письмо становится не просто капсулой в пространстве, но боеголовкой против самого языка. «Нехватка есть опасное восполнение, подмена,которая ослабляет,
У меня не было жизненных планов. Я выработал систему ценностей – не потому, что жил с родителями или наблюдал за себе подобными и понял, какого поведения от меня ждут, а по книгам. Я разбирался в логике порядочности, не говоря уж о категорическом императиве [197] и всех прочих формулировках «золотого правила». [198] «Не стреляй в меня, и я не стану стрелять в тебя» кажется намного менее эффективным, чем «Я не буду в тебя стрелять». Но, конечно, мертвые есть мертвые. У жирафов длинные шеи, у черепах панцири, а у людей алчность, тщеславие, религия.Других причин для смерти нет. Вот три врага мысли. Возможно, они есть не-мысль.По меньшей мере, извращенная, злокачественная, отвратительная мысль. Ослики и слоны чуют воду за много миль.
197
В этике И. Канта – общеобязательное правило поведения: поступай только по такому принципу, который мог бы стать всеобщим правилом. Категорический императив является безусловным предписанием, в отличие от гипотетического (обусловленного какой-либо целью).
198
«Золотое правило этики» – поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
либидинальная экономика
Когда полковник Билл выбирался из бассейна, к нему подошла мадам Нанна. Он вытер шляпу полотенцем, снова водрузил ее на голову и отряхнул мундир.
– Добрый вечер, Нанна, – сказал полковник Билл.
– Полковник, у мальчика фотографическая память. И он может усвоить самый сложный научный материал.
– Да?
– Не понимаете? – сказала мадам Нанна, уставившись на мускулистые ляжки полковника, обтянутые потемневшими брюками. – Это идеальный шпион. Он посмотрит на любой чертеж и во всем разберется, все запомнит. А может, и усовершенствует.
– Хм-мм.
– Представьте: мать и ребенок с групповой экскурсией на фабрике ядерного оружия. Ребенок отбивается от группы. Ребенок видит чертежи.
– Он тебе доверяет?
– Не совсем. Еще сопротивляется.
– Ничего. Отлично. – Полковник Билл взглянул мадам Нанне в глаза. – Ты смотришь на мою артиллерию, Нанна?
Поспешно:
– Нет, что вы, полковник.
– Смотрела ведь, ах ты лиса. – Полковник Билл игриво погрозил мадам Нанне пальцем. – Хочешь увидеть мистера Гаубицу, да?
Замирая:
– Да, полковник, хочу.
– Но не увидишь. – Он убрал палец. – Никогда не смешивать дело с удовольствием, говорю я. А секс этот, ну, он, в конце концов, и есть дело, правда? Я бы открыл огонь по долгу службы, но только если дело представится само собой.
– Да, сэр.
– Прекрасно, Нанна.
– Спасибо, сэр.
peccatum originale
эксусай
– Как тебе утро, дружочек Ральф? – спросила мадам Нанна, входя в комнату. Она подняла меня и отнесла на горшок. И оставила там, а сама пошла расставлять еду на подносе перед высоким стулом. Я уже справлялся с туалетом и, к своему удовлетворению и удовольствию, откровенной похвалы от няни не получил. В этом смысле она выполняла отведенную ей миссию. Поскольку комната и общество мадам мне надоели, я решил сотрудничать или хотя бы изображать сотрудничество, чтобы перейти к следующему этапу, в чем бы он ни состоял.
Итак, когда она меня кормила, я улыбался. Я писал ей вежливые послания, просил то или иное лакомство, ту или иную книгу, делился своим мнением о Фреге, [199] Гуссерле, [200] Ельмслеве. [201] А она в ответ таяла, отрепетировано и совершенно неубедительно, и давала мне то, что я просил. Я в панических записках просил ее не покидать меня и даже придумал фиктивный дневник, который демонстративно прятал в кровати под подушкой и новым медвежонком; это не оставляло сомнений, что я жить не могу без ее общества и защиты.
199
Фридрих Людвиг Готлоб Фреге(1848–1925) – немецкий логик, математик и философ, один из основоположников логической семантики.
200
Эдмунд Густав Альбрехт Гуссерль(1859–1938) – немецкий философ-идеалист, основатель феноменологической школы.
201
Луи Ельмслев(1899–1965) – датский лингвист. Труды по общему языкознанию и лингвистическому анализу.
прошлая ночь тянулась так долго
где моя Нанна?
за окном какой-то шум
я боюсь
а вдруг это чужие пришли за мной
Нанна принесла мне «Выкрикивается лот 49» [202]
книга меня усыпила, но она ее принесла
пусть Нанна всегда будет рядом
202
« Выкрикивается лот 49» (1966) – роман американского писателя-постмодерниста Томаса Пинчона (р. 1937).
vita nova
Небо было голубым, как яйцо малиновки, ясным, с шерстяными белыми облаками вдали. Даже через теплую маленькую парку чувствовался холодный воздух. Мне нравилось вбирать его в горло и легкие. Мы вышли через парадный вход здания, где находилась моя спальня. Здание было офисное, с пустым знаком на том месте, где когда-то, наверно, висел непустой. [203] Мадам Нанна вынула меня из коляски, и я принялся бегать по лужайке перед входом. Она погналась за мной, я беззвучно завизжал, давясь от смеха. [204]
203
Пустой знак в постмодернизме – самодостаточный знак, не соотносящийся ни с каким объектом реальности.
204
Учтите, все это была лишь сценка для няни. – Прим. автора.
Немногочисленные прохожие все шли по другой стороне улицы. На дороге было множество машин, в том числе и темный седан с двумя охламонами, сцапавшими меня в ту дождливую ночь. Они проезжали мимо снова и снова, с севера и с юга, и разглядывали нас. Затем на нашей стороне появился мужчина в серо-оливковом мундире и темных очках; он завернул на лужайку и подошел к нам.
– Привет, Нанна, – сказал он. – У нас новый друг?
– О, дядюшка Нед, – ответила она. – Как приятно тебя видеть. Дядюшка Нед, позволь представить тебе Ральфа. Ральф, это дядюшка Нед.