Глиф
Шрифт:
– Он нам пригодится.
– Определенно пригодится.
ens realissimum
Возможно ли, думал я в том нежном возрасте, что все есть продукт представления? Существую ли реальный я, полный и подлинный я? Или я просто сумма их измерений, слепок их наблюдений, компиляция их гипотез? Мадам Нанна улыбалась мне, но мне ли она улыбалась? Нет, она улыбалась моим действиям. Меня ли она вскармливала? Нет, она вскармливала возможности и потенциал. За несколько секунд мое безразличие к мадам Нанне, дядюшке Неду и даже персоналу, с этими взаимозаменяемыми лицами, телами и голосами, перешло в ненависть. Но при этом я испытал нечто глубже и тревожнее – растущее отвращение к себе: я признал свою способность к эмоциональным реакциям. Отвращение к себе усугублялось тем фактом, что само его наличие иронически подтверждало ту самую мою черту, которую я находил столь отталкивающей, а именно – склонности к глупым
215
Ф– де Соссюр, «Курс общей лингвистики» (1916; пер. A.M. Сухотина).
У папуасов, если верить довольно старым географическим описаниям, заметьте, есть традиция: когда один из них умирает, из языка исключается несколько слов. [217] Так язык должен постоянно сжиматься и наконец – логическое завершение – исчезнуть совсем. Однако наступит момент, когда слов станет недостаточно, чтобы передать обычай младшим членам племени. Следовательно, традиция обязана убить себя, и язык выживает, несмотря на покушения.
216
Зд.:свершилось (лат.) – последние слова Христа на кресте (лат., досл,«окончено»).
217
Эта традиция описана в книге Р. Барта «Критика и истина» (1966).
ne consummatum est
Для очистки повести
ГРЕЙМАС [218]
E
diff'erance
Звон в ушах вызывается такими проблемами, как отверстия в барабанной перепонке или избыток серы. Звук слышен только тебе самому, и все же это звук, хотя другими и не воспринимается. Тут он похож на боль, но, конечно, интереснее тем, что за этим исключением в нормальных условиях мы слышим одно и то же. Никогда не испытывая одну и ту же боль.
218
Альгирдас Жюльен Греймас (1917–1992) – французский лингвист, фольклорист и литературовед («Структурная семантика», «О смысле» и др.).
– Я слышу курицу, – говорю я.
На что вы отвечаете:
– А я нет.
Я говорю:
– Наверно, ты глухой.
Вы говорите:
– Но я же слышу тебя.
– Значит, мне померещилось, – говорю я.
Но если у меня звенит в ушах? Я пожалуюсь, и вы, возможно, посоветуете сходить к врачу. Разумеется, вы можете ответить этим же на мое заявление о воображаемой курице, но будете подразумевать другое, или хотя бы другого врача. Звон в ушах – это не страшно, как и остаточные изображения в глазах после вспышки света. Но дайте звону превратиться в голос или остаточному изображению в собаку – и это уже проблема.
Фрейд убедил бы меня, что сон есть психоз, кратковременный, «возникший с согласия субъекта и завершаемый усилием воли». [220] Мне снилось, как мадам Нанна и моя мать играют в теннис. Этот сон начался без моего согласия. Я сидел и смотрел, как они играют вымышленным мячом, вместе с ними притворяясь, будто мяч существует. Я даже видел, как мяч перелетает через высокий забор. Я за ним сбегал. Из абсурдности и алогичностинапрашивается вывод, что все время того сна у меня был психоз. Возможно, был (а возможно, и есть), но дело не в природе моего сна. Даже без абсурдности, даже если бы в теннис настоящим мячом играли мои мать и отец, разве сон не был бы кратковременным психозом? Лежа в кроватке и размышляя над этим, я разозлился до смешного. В моих снах, решил я, психозом было бы не подчиняться логике того мира. Надо думать, я не стал бы критиковать чужие наряды, придя на маскарад, или не возмущался бы, почему никто не может постоять спокойно, придя на урок гимнастики. Сон – это пока ты не проснулся. А дальше будет так, как тебе захочется. Впрочем, как и в остальном.
219
Отсутствие логической связи (лат., доcл,«не следует»)
220
Зигмунд Фрейд, «Толкование сновидений».
Однажды два философа сидели на краю пастбища, наблюдая за стадом овец и обсуждая их бесшерстность. Один курил трубку. Другой был в красных башмаках. Философ с трубкой выдохнул
субъективно-коллективное
Меня пристегнули к столь знакомой страховочной конструкции на заднем сиденье универсала. Голова мадам Нанны покачивалась над матерчатой обивкой у окна с пассажирской стороны. Массивная тыква дядюшки Неда была за рулем. Мы напоминали телекадр, работу Рокуэлла, [221] эхо, избитую фразу. Мы выехали рано утром, до рассвета, и направились на юг. Я не знал, куда мы едем, знал только, что от меня требуется. Последняя литература, выданная мне командой, относилась к компьютерам и защите всякого компьютерного барахла, которая, даже на их взгляд, была не такой уж надежной. Мне полагалось искать, рассматривать и запоминать все ксерокопии, документы, чертежи, пометки и телефонные номера на своем пути. Подобные вещи могли там встретиться – вот все, что я знал. Мы припарковались на большой стоянке, густо утыканной пальмами. Деревья были высокие и прямые, верхушку каждого ствола окутывали обвислые мертвые листья. Мадам Нанна выбралась из машины, распахнула заднюю дверь и принялась меня отстегивать. Она была в розовом платье, заметно смягчавшем ее внешность, но все-таки не могла сравниться с матерью, какой я ее помнил. Дядюшка Нед снял темные очки и явил миру блекло-голубые глаза; он надел желтый свитер с высоким воротником под ярко-зеленый блейзер. Насколько я понял легенду, они меня усыновили, ибо зачать не могут уже много лет после всех попыток, врачей, операций и молитв. Мадам Нанна несла меня, а дядюшка Нед – свой портфель. Он явился туда (неведомо куда) на собеседование, а мадам Нанна приехала осмотреться, побывать на заводе и в детском саду на случай, если решит устроиться на секретарскую должность – фирма охотно предлагала такие места женам сотрудников. Все это я услышал на инструктаже, хотя проводился он не совсем для меня. Мои действия были более чем ясны. Смотри и запоминай.Если получится, забреди на закрытую территорию, а там смотри и запоминай.Когда тебя держат у плеча кого-нибудь, кто читает или разглядывает документ, ксерокопию или компьютерный экран, смотри и запоминай.Я всегда молчал и потому не должен был никак притворяться; к тому же, хотя мой интеллект их всех впечатлял, я был еще ребенок, и у них не получалось говорить со мной иначе, как с ребенком. Так что никто не сказал: «Итак, Ральф, ты входишь внутрь и притворяешься сыном Нанны и дядюшки Неда. Смотри на дядюшку Неда и Нанну такими глазами, какими вы, малыши, смотрите на своих кормильцев». Они сказали только: «Смотри по сторонам, повсюду, а когда вернешься, поиграем в игру на память. Понял, Ральфи?»
221
Норман Рокуэлл (1894–1978) – американский художник-реалист и популярный иллюстратор (преимущественно бытовые сюжеты).
разбивка
Уважаемый профессор Таунсенд!
Большое спасибо за впечатляющее количество оттисков, присланных Вами в последнее время. Я восхищаюсь Вашим трудолюбием и удивляюсь, как Вам удается сохранять такую производительность в свете остальной работы. Я в свои тяжелые годы публиковал очень мало. Сейчас я закончил книгу о лингвистических ловушках и психологических типах, которая скоро будет переведена на английский. На днях один профессор сказал мне, что университеты быстро сворачивают деятельность, поскольку интеллигенции платят меньше, чем простым рабочим. Прилагаю машинописную копию моей недавней речи на симпозиуме Аристотелевского общества. [222] Мне пора бежать.
Искренне Ваш,
222
Базирующаяся в Лондоне научная философская ассоциация; общество основано в 1870 г.
Полковник Билл – исключительно по той причине, что мог, – слетал на своем истребителе с военно-воздушной базы в Марче до города Вашингтона и обратно, оба раза останавливаясь для заправки в небраскинском Стратегическом авиационном командовании. Там, пока бригада из шести человек заправляла его малышку,он сидел в кафе кондитерской и заигрывал с официанткой по имени Рита. Он выпил кофе, съел пончик и сказал Рите, что зайдет при следующей посадке, подмигнул, сползая со стула у стойки, и добавил:
– Ты меня поняла?
В Марче полковника встретила мадам Нанна в свежей униформе с синей юбкой.
– Рассказывай, – потребовал полковник Билл.
– Это находка. Этот ребенок – находка.
– Как он функционирует?
– Команда не знает как. Знает только, что функционирует. Он действительно уникален. Но ничего нетипичного в нем нет. Он нормальный, если не считать ума.
– Тогда у нас не получится его смоделировать. Ты это хочешь сказать, Нанна?
Он уселся за руль «хаммера».
– Да, полковник.
Полковник Билл смотрел сквозь лобовое стекло, прикусив нижнюю губу.
– Но он нам пригодится.
– Еще как пригодится.
– Отлично.
– Как президент? – спросила мадам Нанна.
Полковник Билл повернул ключ и завел двигатель «хаммера».
– Президент – говно на палке, Нанна. Еще тупее, чем этот недоносок вице-президент. И вообще лопух. – Он покачал головой. – Никсон – вот тот был президент. Потные ладони, дрожащие губы, ножи в спину. Да, вот это был Президент.