Глиняная Библия
Шрифт:
– Мне хотелось бы туда поехать, – заявила она Гансу.
– Это было бы безумием, и ты сама это понимаешь. Кроме того, ты все равно ничего не смогла бы там сделать.
– Мы должны убить Танненберга собственными руками и сказать ему при этом, за что именно мы его лишаем жизни.
– Мерседес, я тебя умоляю!
– Есть вещи, которые необходимо делать лично.
– Да, но в сложившейся ситуации мы не сможем это сделать лично. Он находится в Ираке, в деревне, расположенной на юге этой страны, и его охраняют вооруженные люди.
– У тебя есть дочь и внуки,
Теперь Ганс уже не на шутку испугался: Мерседес, чего доброго, и в самом деле могла рвануть в Ирак и попытаться там прикончить Танненберга.
– Знаешь что, Мерседес? Я никогда тебе не прошу, если по твоей вине Танненбергу удастся остаться в живых.
– По моей вине?
– Да. Если ты поедешь в Ирак, сразу же откроется, что ты пытаешься добраться до Танненберга, и тогда провалится операция, которая уже началась. Единственное, чего ты добьешься, – так это того, что Танненберг останется жив, тебя бросят в иракскую тюрьму, а нас… Нас тоже арестуют.
– Почему ты думаешь, что все произойдет именно так?
– А что, эмоции уже лишили тебя способности здраво мыслить?
Мерседес замолчала. Ее больно задели слова Ганса, хотя она и понимала, что он прав. Но… но ведь она всю жизнь мечтала о том, как вонзит нож в брюхо Танненбергу, прокричав при этом подонку, за что она его убивает.
Ей много раз снились по ночам кошмары, в которых она подбиралась к этому негодяю и вонзала ногти ему в глаза. А еще ей иногда снилось, что она превращается в волчицу и вгрызается зубами в его плоть, из него фонтаном хлещет кровь…
Мерседес считала, что именно она должна убить Танненберга и что ни в коем случае его смерть не может быть мгновенной, он должен осознавать, что умирает.
Голос Ганса вернул ее к действительности.
– Мерседес, я с тобой разговариваю!
– Да, я тебя слушаю.
– Я переговорю с Карло и Бруно. У меня нет желания закончить свою жизнь в тюрьме из-за того, что запальчивость и ярость затмевают твой рассудок. Если ты собираешься предпринять какие-либо самостоятельные действия, я в таком случае не хочу иметь к этому делу абсолютно никакого отношения. Я умываю руки, и можете больше на меня не рассчитывать.
– Что это значит?
– А то, что я не хочу впадать в маразм и отказываюсь подвергать себя неоправданному риску. Карло, Бруно, ты и я – всего лишь четверо старичков. Да, именно старичков, и поэтому нам нужно смириться с тем, что его за нас убьет кто-то другой. Если ты передумала, скажи мне об этом; если нет, то, повторяю еще Раз, на меня можете не рассчитывать.
– Ты, похоже, разгневался…
– При чем здесь мой гнев!
– Единственная цель моей жизни – это чтобы все Танненберги умерли, корчась от боли.
– Однако нет необходимости убивать их своими руками.
– Вы меня никогда не оставите одну. Я это знаю.
– Подумай над тем, что я тебе сказал.
Профессор Гауссер, нажав на кнопку телефона, прервал разговор и тяжело вздохнул. Он, пожалуй, уж слишком сурово разговаривал со своей подругой. Но ведь он и в самом деле ее боялся – точнее, боялся того, что она не прислушается к доводам разума.
В жизни Мерседес действительно не было иной цели, кроме как разыскать и убить Танненберга. И она вполне была способна это сделать.
Когда Ганс Гауссер рассказал Карло Чиприани, как отреагировала Мерседес, узнав, что теперь нет никакого сомнения в том что Танненберг жив, тот почувствовал сильное беспокойство. Та же реакция была и у Бруно Мюллера. Они решили, что Карло отправится в Барселону и попытается убедить Мерседес не отклоняться от плана, который они разработали вчетвером. Бруно хотел поехать вместе с Карло, однако и Ганс, и Карло понимали, что, если их друг отправится в Барселону, Дебора опять начнет нервничать, а потому они убедили Бруно остаться в Вене. Если Карло не удастся переубедить Мерседес, тогда они попытаются это сделать втроем, однако к этому варианту они решили прибегнуть лишь в крайнем случае.
В Барселоне шел дождь. Карло застегнул плащ на все пуговицы и стал терпеливо ждать, когда наступит его очередь сесть в такси и онсможет поехать в центр города. В руке у него был чемоданчик с самыми необходимыми вещами на тот случай, если в Барселоне ему придется заночевать, однако он все-таки рассчитывал вернуться в Рим в тот же день. Все будет зависеть от того, насколько упрямой окажется Мерседес.
Здание, в котором располагался офис компании, принадлежащей Мерседес, находилось на склоне горы Тибидабо. Секретарша провела Чиприани в помещение для посетителей, чтобы он там мог подождать, пока, как она сказала, сеньору Барред поставят в известность о его приходе. Однако уже через нескол ко секунд она вернулась в сопровождении Мерседес.
– Что ты тут делаешь? – удивленно спросила Мерседес.
– Я приехал в Барселону по делам и решил зайти проведать тебя.
Мерседес взяла Карло за руку и завела его в свой кабинет. После того как ее старательная секретарша принесла им кофе и они остались вдвоем, они сели рядом и впились друг в друга взглядами.
– Это Ганс попросил тебя комне приехать…
– Нет. Я сам решил это сделать. После разговора с Гансом я испытываю сильное беспокойство, да и Бруно тоже. Что ты задумала, Мерседес?
В голосе Карло чувствовалась боль, но помимо того еще и твердость: он явно не был склонен идти на уступки и вряд ли принял бы какие-либо оправдания.
– Ты что, не можешь понять, что я больше всего на свете хочу убить его своими руками?
– Нет, могу. Я могу это понять. Могу понять твое желание убить егособственными руками, потому что у меня есть такое же желание. И у Ганса, и у Бруно. Но нам не следует так поступать, потому что мы не сумеем это сделать.