Глиняная Библия
Шрифт:
– Так значит, Пико все же решился туда поехать…
– Да. Слишком большим оказался соблазн для такого человека, как он. Однако я сомневаюсь, что они смогут чего-то добиться. В археологии шесть месяцев – это очень небольшой срок для серьезного дела.
– Согласен. А может, им повезет? Дай Бог, чтобы произошло именно так.
– Как бы там ни было, они уже готовятся к отъезду.
– Ну и хорошо. А ты и дальше собирай о них информацию – чем больше, тем лучше. Кстати, позвони Дукаису. Расскажи ему, какое Пико имеет к этому отношение и с кем собирается поехать в Ирак. Надеюсь, Дукаис сумеет подобрать несколько подходящих агентов, чтобы внедрить их в бригаду
– Это будет нелегко сделать. Не так-то просто сотворить из головореза студента-археолога.
– Поговори с Дукаисом.
Оставшись один, Браун набрал номер телефона и стал нетерпеливо ждать, когда ему ответят. Услышав голос своего «покровителя», он немного успокоился.
– Извини за беспокойство, но ты должен знать, что Ив Пико формирует бригаду для поездки в Ирак.
– А-а, Пико! Я так и думал, что он не сможет удержаться. Ты все организовал так, как я тебе говорил?
– Я как раз этим сейчас занимаюсь.
– Не должно быть никаких ошибок.
– Их не будет.
Браун несколько секунд не решался задать вопрос, затем все-таки спросил:
– Ты уже знаешь, кто послал тех итальянцев?
Последовавшее молчание его «покровителя» было хуже любого упрека. Президента фонда «Древний мир» тут же прошиб пот от невозможности ответить на его вопрос.
– Проследи за тем, чтобы события развивались именно так, как мы запланировали.
С этими словами «покровитель» Брауна положил трубку.
Пол Дукаис, слушая рассказ Ральфа Бэрри по телефону, время от времени делал заметки в своей записной книжке.
По-видимому, он все еще в Берлине? – президент агентства «Плэнит Сикьюрити» произнес это скорее с утвердительной интонацией, нежели с вопросительной.
– Да, и уже успел побывать в Париже. Перед тем как вернуться в Мадрид, он заедет в Лондон. Сейчас сентябрь, и ты, наверное, мог бы запихнуть кого-нибудь из своих наемников в один из этих университетов, чтобы они затем напросились в бригаду Пико.
– Ты сам мне только что сказал, что им нужны студенты старших курсов. С какой стати они стали бы брать с собой первокурсников? А еще мне непонятно, зачем мои люди обязательно должны оказаться среди участников этой археологической экспедиции. Я вполне смогу найти и другой повод для того, чтобы они оказались на месте раскопок.
– Такой приказ я получил от своего шефа.
– Роберт – невыносимый человек.
– Роберт просто немного нервничает. Речь ведь идет о глиняных табличках, которые будут стоить миллионы долларов. Более того, они могут оказаться просто бесценными, если будет доказано, что записи на них были продиктованы праотцем Авраамом. «Глиняная Библия» станет революционным открытием. Книга Бытие, продиктованная самим Авраамом!
– У тебя должен быть холодный рассудок, Ральф.
– В данном случае мне трудно не поддаться эмоциям.
– Ты теперь бизнесмен.
– Но от этого я не перестал любить историю. В конце концов, это моя единственная страсть.
– Не впадай в сентиментальность: это тебе не к лицу. Ладно, я тебе позвоню, если появятся какие-нибудь новости. А сейчас – за работу.
Мерседес тоскливо бродила по улицам, примыкающим к пьяцца ди Спанья – площади Испании. Она сделала несколько покупок в шикарных магазинах на виа Кондотти, виа де ла Кроче, виа Фратина… Пара сумок, шелковые платки, костюм, блузка, туфли. Это занятие навевало на Мерседес скуку. Ей никогда не нравилось ходить по магазинам, хотя она и старалась уделять должное внимание своему внешнему виду.
Ей уже очень хотелось вернуться в Испанию, в Барселону, пойти там на свое предприятие, посмотреть, как идут работы, а то и вскарабкаться на строительные леса под удивленными взглядами каменщиков, считающих ее слегка чокнутой старушенцией.
Именно постоянная занятость позволяла ей все еще чувствовать себя живой и не думать ни о чем, кроме того, что происходит в данный момент. Она всю жизнь старалась не оставаться наедине с собой, хотя в свое время предпочла жить в одиночестве. Она так и не вышла замуж, и у нее не было детей – как не было у нее ни братьев, ни сестер, ни племянников, ни вообще каких-либо оставшихся в живых родственников. Ее бабушка – мать ее отца – умерла много лет назад. Бабушка была несгибаемой анархисткой, ей довелось пройти через франкистские застенки. А еще она была единственным человеком, который научил Мерседес реалистично воспринимать окружающий мир и чувствовать себя частицей своего народа. Она считала, что не следует злиться на других людей за то, что у них иные взгляды. «Фашисты – такие, как они есть, – говорила бабушка, – а потому мы не должны удивляться тому, что они делали». Тем самым бабушка старалась успокоить тогда еще молодую впечатлительную Мерседес, пытаясь внушить ей, что произошедшее в Испании и должно было произойти, потому что такова психология людей: в их душах рядом с добром находится место и злу.
Бабушка прожила на свете достаточно долго и смогла помочь Мерседес научиться воспринимать жизнь такой, какая она есть, и не закрывать ни на что глаза.
В Барселоне в это время дня Мерседес разговаривала бы с архитектором одного из своих проектов, они обсуждали бы дальнейшие планы, говорили бы о зданиях, которые еще предстояло построить.
Она обычно обедала у себя в кабинете одна, да и ужинала тоже одна, но уже дома, сидя перед телевизором.
Здесь, в Риме, ей нужно было подыскать какое-нибудь уютное местечко, где можно было бы передохнуть, а заодно и поесть: Мерседес уже проголодалась. Затем она пешком возвратится в отель, соберет чемоданы и на следующий день улетит домой утренним рейсом. Карло пообещал прийти вечером в отель, чтобы они могли на прощание поужинать вместе в каком-нибудь ресторане.
Чиприани позвонил из холла отеля в номер Мерседес. Она уже ждала его звонка. Когда она спустилась в холл, они крепко обнялись, дав волю охватившим их обоих чувствам.
– Ты уже поговорил с Гансом и Бруно?
– Да. Они позвонят мне, как только окажутся дома. У них все в порядке. Гансу очень повезло с Бертой. Она замечательная дочь.
– Твои дети – тоже замечательные.
– Да, это так, но у меня их трое, а у Ганса – одна Берта, а потому ему очень повезло, что Берта – именно такая, какая она есть. Она ухаживает за ним и балует его, как будто он маленький ребенок.
– Ас Бруно все в порядке? Он вызывает у меня беспокойство, потому что его, похоже, тяготит сложившаяся ситуация. Он как будто чего-то боится.
– Я тоже боюсь, Мерседес. Думаю, что и ты тоже. Мы хотя и собираемся сделать то, что просто необходимо сделать, это отнюдь не означает, что мы при этом не пострадаем.
– В этом-то и трагизм жизни человека: что бы он ни делал, ничто не остается безнаказанным. Такое уж проклятие наложил Бог на род человеческий, когда изгнал Адама и Еву из рая.