Глобализация: повторение пройденного. Неопределенное будущее глобального капитализма
Шрифт:
Историческое повествование Чандлера отлично встраивается в схему анализа, разработанную Коузом и Хайеком. Хотя Чандлер проводит различие между сокращением трансакционных издержек и улучшением координации потоков сырья и продукции, на самом деле это одно и то же. Когда появилась новая сложная технология производства, требовавшая замысловатой хореографии и точного согласования во времени, осуществлять координацию только через рынок стало невозможно: трансакционные издержки на заключение всех необходимых договоров (в особенности стоимость потерянного времени) просто погубили бы все предприятие {87} . Поэтому централизация управления в рамках одной многофункциональной фирмы была адекватным ответом на возникшую проблему. Иными словами, ценность конкретной информации, воплощенной в новой технологии массового производства, перевесила любые потери от закрытия доступа к другой информации, так что централизация
87
См. James R. Beniger, The Control Revolution: Technological and Economic Origins of the Information Society (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1986). Бениджер детально описывает, как сложность новой промышленной экономики форсировала «кризис управляемости», в ответ на который возникла формалистичная бюрократическая администрация.
Централизация, однако, не стала панацеей; тяжкое бремя сопутствующих ей иерархических издержек не выпускает ее за определенные границы. В этом отношении Чандлер высказывается совершенно недвусмысленно. Он утверждает: «В тех секторах и отраслях, где технология не принесла резкого увеличения объема производства и где рынки остались небольшими и специализированными, административная координация редко оказывалась более прибыльной, чем рыночная» {88} .
Между тем все фирмы – и большие, и малые – остаются порождениями более широкого рыночного порядка. Быстрый рост технологических и организационных знаний, составляющий суть промышленной революции, сделал возможным появление нового порядка – сознательно созданного, централизованно управляемого порядка крупного предприятия. Но, при всей внушительности этого достижения, новый вид корпоративного порядка остается предельно простым по сравнению с большой системой, внутри которой он существует. Централизованное управление предприятием заключается главным образом в достаточно эффективном применении особых знаний (таких, как определенные производственные методы или определенная стратегия развития). Но более масштабный, всеобъемлющий порядок рынка по-прежнему решает невообразимо более сложные задачи: определяет относительную ценность различных совокупностей знаний и согласовывает их с ситуационными знаниями миллионов потребителей, что позволяет осуществлять логически последовательное планирование на уровне отдельного предприятия и достигать общей слаженности на уровне системы в целом.
88
Chandler, The Visible Hand, 8.
Точно так же как предприятие действует в рамках более широкого экономического порядка рынка, так и сама рыночная система расположена внутри более широкого политического порядка. Ставить знак равенства между свободой рынков и полным отсутствием государства – грубая ошибка. Напротив, рынки могут функционировать надлежащим образом только благодаря институтам, создаваемым и поддерживаемым государством.
Важно подчеркнуть, что опорой рынкам служат тщательно разработанная система определения и защиты прав собственности и обеспечения соблюдения прав собственности и соблюдения условий договоров к их выполнению. Когда титулы собственности не защищены, а система принуждения к выполнению контрактных обязательств работает ненадежно, крупномасштабные и долговременные капиталовложения, от которых в современном обществе полностью зависит создание богатства, тормозятся и осуществляются в недостаточном объеме. Кроме того, конкуренция может реализовать свой потенциал в деле создания богатства лишь при условии, что будут надлежащим образом составлены специализированные нормы осуществления сложных коммерческих операций. Если в таких областях, как интеллектуальная собственность, корпоративное управление и банкротство правовые нормы неадекватны, эффективность рынка может серьезно пострадать.
Надежная правовая основа рыночного порядка предполагает значительное количество регулирующей деятельности, которую обычно ассоциируют с правительственным «активизмом». Так, для защиты личности и собственности иногда лучше превентивно принять нормы, защищающие здоровье и личную безопасность граждан, чем ждать причинения вреда и возможности наказать виновных. Кроме того, в тех областях, где права собственности трудноопределимы (например, в отношении качества воздуха), наилучшим, а возможно, и единственным практически реализуемым подходом является принуждение к соблюдению стандартов, осуществляемое государственным регулирующим органом. В коммерческой сфере требование о раскрытии финансовой информации может способствовать предотвращению жульничества и повышению доверия инвесторов. А законы, накладывающие ограничение на поведение монополий и запрещающие сговор между фирмами, могут помочь
Таким образом, для стабильного функционирования конкурентной рыночной системы требуются энергичные действия государства. Причем либеральная политика необязательно исчерпывается деятельностью правительства в сфере защиты закона и порядка. Государство может действовать на благо общества и иными способами, например, заботясь о малоимущих, об образовании, сохранении природного и культурного наследия, поощряя научные исследования и создавая систему страхования, для того чтобы облегчить положение тех, кто пострадал от экономической нестабильности и структурных перемен.
В свободном обществе для предоставления этих и других общественных благ возникает энергичный независимый сектор – не ориентированный на прибыль и не государственный. Но поскольку этот независимый сектор предоставляет социальные блага независимо от способности или готовности получателей платить за них, он может столкнуться с проблемой «безбилетников». Соответственно, государство имеет возможность с помощью налогов и регулирования поддерживать частные усилия и дополнять их, заботясь о том, чтобы предоставление общественных благ было более всесторонним и систематичным.
Нужно признать, что, беря на себя такую ответственность, государство вторгается, по крайней мере частично, в сферу добровольной частной деятельности, узурпируя права в пользу коллективного механизма принятия решения. Однако следует помнить, что правовые нормы, в рамках которых только и возможна добровольная частная деятельность, сами по себе являются общественным благом, создаваемым на основе политической деятельности. Эти правовые рамки могут быть основополагающей политической ценностью в либеральном обществе, но они не должны быть единственной ценностью.
Здесь, пожалуй, полезно вспомнить о важности неопределенности в установлении пропорции между централизацией и конкуренцией. Конкуренция играет центральную роль в организации общества благодаря своей способности плодотворно преодолевать проблему неопределенности. Но, когда неопределенность отступает, необходимость в конкуренции слабеет, а в централизации – повышается.
Аргументы в пользу конкурентных рынков покоятся исключительно на способности последних поддерживать определенные, широко разделяемые общественные ценности, в частности создавать процветание, измеряемое субъективными предпочтениями членов данного общества. Будучи достаточно определенной, эта цель, таким образом, потенциально является общественным благом, которое, казалось бы, может быть обеспечено в результате политических действий. Однако средства для достижения этой цели радикально туманны: ни один орган централизованного принятия решений не может знать, какую продукцию и как именно следует производить для достижения процветания. В силу этого такое общественное благо, как процветание, надежнее всего может быть обеспечено за счет создания институциональных условий, в рамках которых конкурентное экспериментирование и открытия могут преодолеть неопределенность. Государственное вмешательство внутри этих институциональных рамок – в виде субсидирования неких отраслей или регулирования цен – с высокой степенью вероятности обречено на провал.
Но, когда результаты конкурентного процесса не согласуются с другими широко разделяемыми общественными ценностями – такими, как сочувствие к неудачникам, стремление к знаниям или защита природных и культурных ценностей, – вмешательство государства может быть оправданным. В данном случае неопределенность отсутствует, поскольку целью является не согласование субъективных предпочтений, известных только самим частным лицам, а скорее координация общественных ценностей, хорошо известных обществу.
В свете вышесказанного ясно, что признание фундаментального значения конкуренции не требует установления каких-либо неизменных или узких границ на характер и масштаб задач, которые могут быть предметом государственной политики. Ф.А. Хайек, величайший защитник конкуренции в двадцатом веке, всегда отмечал этот момент:
Несогласие с таким пониманием планирования не следует путать с догматической приверженностью принципу laissez faire. Либералы говорят о необходимости максимального использования потенциала конкуренции для координации деятельности, а не призывают пускать вещи на самотек….И они вовсе не отрицают, а, наоборот, всячески подчеркивают, что для создания эффективной конкуренции нужна хорошо продуманная система законов, но как нынешнее законодательство, так и законодательство прошлого в этом отношении далеки от совершенства. Не отрицают они и того, что там, где не удается создать условий для эффективной конкуренции, надо использовать другие методы управления экономической деятельностью {89} .
89
Хайек Ф.А. Дорога к рабству. М.: Новое издательство, 2005. С. 59.