Глобус 1976

Коллектив авторов

местами 500 — 700 метров глубины. Отсюда ее название Воротан, что значит «громовая»; «ворот» (армянск.) гром. Одна из

богатых гидроэнергетическими ресурсами рек Армении.

На высоком правом берегу реки находится великолепный памятник архитектуры комплекс средневекового Татевского

монастыря, окруженного толстыми крепостными стенами. Ниже монастыря - одно из чудес природы Армении «Чертов

мост», образованный грандиозным обвалом, запрудившим

течение реки, в котором просачивающаяся вода образовала

сквозную пещеру.

ПО РОДНОЙ СТРАНЕ

Александр Иванченко

ТРЕТИЙ

КРАЙ

ЗЕМЛИ

Есть на свете три знаменитых мыса: мыс Горн — самая южная точка Американского материка,

мыс Игольный — самый южный берег Африки и мыс Дежнева — самая дальняя окраина Советской

страны. Три мыса — три края земли, три незримых черты, где сливаются океаны.

У мыса Горн воды Тихого океана встерчаются с водами Атлантики, у Игольного Атлантика

сливается с Индийским океаном, а у мыса Дежнева Тихий океан роднится с Северным Ледовитым.

Три скалистых мыса словно соединяют все океаны планеты.

У мыса Горн я плавал, с крутого обрыва Игольного фотографировал бушующий прибой, а вот по-

пасть на мыс Дежнева, хоть он и в нашей стране, мне никак не удавалось.

Наконец я оказался в чукотском поселке Уэлен. Отсюда до мыса Дежнева рукой подать. Если доби-

раться туда берегом моря, всего тридцать километров. Для Чукотки это не расстояние. Как-то

знакомый чукча сказал мне:

— Завтра, однако, побегу к соседу, давно не виделись, навестить надо.

Я спросил, далеко ли живет сосед.

— Нет, — говорит, — совсем недалеко. На собачках два дня бежать, на лыжах — четыре. Близко.

До того соседа было сто восемьдесят километров. А тут всего тридцать. Пешком пройти ничего не

стоит. Так мне тогда казалось.

Я был очень удивлен, когда мой проводник явился ко мне в гостиницу, весь обвешанный походным

снаряжением. Два охотничьих карабина (один для меня), туго набитый всякой снедью рюкзак, здоро-

венный чайник, примус, бидон керосина, два топорика и две ручные пилы. Да еще узел с меховыми

спальными мешками и двумя парами запасной обуви.

— Можно подумать, Рольтыргин, что мы уходим в тундру на целый месяц, — сказал я.

— Идешь на день, надо собираться на месяц, — серьезно ответил Рольтыргин. — Разве ты боль-

шая полярная станция и знаешь, какой подует ветер?

— А зачем нам топоры

и пилы?

Разве на мысе Дежнева растут деревья?

Конечно, я знал, что никаких деревьев там нет и быть не может, как и всюду на берегах Чукотки. Спро-

сил весело, в шутку, но мой вопрос Рольтыргину не понравился.

— Совсем тундру не знаешь, — сказал он укоризненно. — Мясо в рюкзаке крепко замерзнет, ножом не

разрежешь, топор надо. Чай пить хочешь, вода надо. Тундровый снег твердый шибко, топор разобьешь,

пилой резать надо. Тебе одна пила, мне одна пила — работа шибко идет.

Скоро я смог убедиться, что Рольтыргин во всем был прав, и главное, в том, что сам не поленился и

меня заставил нести запас еды, может быть, не на месяц, но на добрых две недели.

Из Уэлена мы вышли рано утром. Из-за горизонта над Ледовитым океаном только-только поднимался

огромный оранжевый шар — молодое северное солнце, всего лишь две недели назад развеявшее полугодо-

вой сумрак полярной ночи. Лучи его золотистыми косыми струями скользили над голубыми торосами

океанского льда, над белой пустыней

тундры, и все вокруг покрывалось розовой дымкой. Твердый, как камень, снег вспыхивал миллионами

солнечных зайчиков, больно слепил глаза. Прикрываясь ладонью от яркого света, я смотрел по сторонам,

старался навсегда запомнить искристую красоту третьего края земли.

Впереди с высокого скалистого берега спускалось к океану семейство белых медведей: медведица и

двое маленьких медвежат. Один за другим они спрыгнули со скалы на лед и неторопливо, вразвалочку за-

шагали навстречу солнцу. Только эти медведи да мы двое были живыми путниками в безбрежном стылом

просторе.

Рольтыргин долго шел молча, потом сказал:

— Не нравится мне, однако, солнце.

— Почему, Рольтыргин?

— Ветер будет, однако.

— Думаешь?

— Не надо думать, смотреть надо. Солнце шибко красное, на пургу, пожалуй.

Мне вспомнилась старая морская поговорка: «Солнце красно поутру, моряку не по нутру».

— Да, Рольтыргин, пожалуй, примета верная, — сказал я, желая показать себя не таким уж незнайкой.

— Однако, идти можно. Быстрее пойдем, глядишь — и обгоним пургу.

Он с сомнением покачал головой, но согласился.

В тот день мы успели пройти километров десять. Дальше идти стало невозможно.

Сначала ветер задул как будто не очень сильный. Но уже через полчаса разыгралась настоящая пурга.

Мы шли, как против бурного потока воды. Мою козью шубу продувало насквозь. Снег набивался под

полы, оседая на брюках и свитере плотной ледяной коркой. Я пытался срывать лед со свитера, но его