Глубокая охота: Империя наносит ответный удар

Уланов Андрей Андреевич

— О, курва, — Рысь с размаху закрыла лицо ладонью. — Ну за что мне это, а? Я же лётчик-истребитель…

— И тебе нужна задняя табуретка! — не сдержался кто-то в строю. Рысь так и не заметила кто.

— Прекратить балаган! — оборвала смех она. — Я понимаю, что вы ему тут выдали охренительный кредит доверия! На безрыбье и на безделье! А мне как быть, курва? Я же командир! Лицо за всё это блядское шапито лично ответственное! Мне то как это всё оформлять?

— Ваши подчинённые с юридическим

образованием, все трое, предлагают использовать прецедент заклада гонора боярского от 1897 года по делу «Братья Ремингтон против Арисака», — предложил Берти Мак-Кавадзои. — В случае битвы об заклад, совершённой перед лицом достаточно родовитых свидетелей, куда более важные неписаные правила родов конфедерации игнорировать не получится, а суммарный гонор командира и части…

— Отставить юридические пояснения! — не выдержала Рысь. Берти послушно смолк. — Гонор вам, значит, подавай! Заклад вам, значит! Родовой, курва! Боярский!

Её взгляд метался по строю как у кошки в декоративном птичнике за полсекунды до прыжка. Несколько десятков глаз ели начальство поедом и вид имели настолько лихой и предвкушающий, что Рыси становилось не по себе. Как-то сразу вспоминались наставления деда об авторитете командира и печальная судьба тех ничтожных остолопов, которые в разные годы на его памяти авторитет этот ухитрились растерять ещё до начала боевых действий. После чего кому-то не то что в отставку подавать, стреляться пришлось.

Рысь стреляться не хотела.

Она даже в отставку не хотела. Её взгляд метнулся за самолётами на взлёте. Те как раз закладывали плавный левый вираж для облёта скального пальца Гранд-Отеля перед выходом на маршрут.

— Значит так, — Рысь, наконец поняла. — Боярский заклад. Когда мы отсюда вылетаем, мы каждый раз делаем облёт Гранд-Отеля. Уставной. Так вот — если в очередной наш облёт ты помашешь мне руками с вершины Гранд-Отеля, я, так уж и быть, возьму тебя своей задней табуреткой.

По строю пронёсся неразборчивый гул.

— Хаи! — Берти Мак-Кавадзои уставным жестом впечатал кулак в район сердца. — Ренпо банзай!

— Ренпо банзай! — слитно взвизгнул за его спиной девичий строй.

— А вообще знаешь, ракетницу бери, курва, — выдохнула Рысь. — А то вы так старательно радуетесь, что мало ли, сколько у меня к тому дню наберётся желания тебя старательно проглядеть!

Махнула рукой и побрела обратно в палатку — воевать с многоголовым бумажным змеем уставной рекламации на качество поставленной техники.

Следует отдать личному составу должное, все без исключения подчинённые ситуацию прочитали верно, и командира больше не тревожили. Ну, кроме относительно защищённой от перунов ярости боярской старой подруги. Именно её уполномочили

демонстративно подать вечером кофе, тосты и хрустальный графин с кокосовой заправкой.

— Думаешь, отложила проблему, да? — невинно поинтересовалась Рена, пока наливала командиру горячий напиток в полупрозрачную до синевы чашечку из костяного фарфора.

— Вот уж вряд ли, курва, — Рысь взяла микроскопическую посуду двумя руками, совершила первый глоток и замерла с закрытыми глазами. — Я, курва, верю, что кто-то из вас уже договаривается с тыловыми мастерскими и клинья из прутка ему нарезать и бухту тросика на основной шнур и страховку добыть. А к утру вы ему и полное обмундирование горных рейнджеров родите из ниоткуда.

— Командир, ты нас сильно недооцениваешь — предупредила её подчинённая.

— Я просто делаю ставку на то, что хоть какое-то чувство самосохранения у парня есть. И он даст мне хотя бы две недели спокойно поработать. А лучше бы месяц, — пробубнила в ответ Рысь.

— Командир, — предупредила её Рена. — Очень. Сильно. Недооцениваешь.

— Ой, всё! — Рысь демонстративно поднесла чашку к лицу. — Просто уйди!

Что-то ей подсказывало, что с настолько гиперактивными подчинёнными выигрыш по времени окажется гораздо короче, чем она в этот момент надеялась.

Но Рысь и понятия не имела, насколько.

Проклятая белая ракета с верхушки скального пальца встретила её в первом же облёте. У крохотного прудика на верхушке скалы в окружении чахлых тропических кустарников подпрыгивала и махала руками хорошо знакомая ей долговязая тощая фигура.

— Это, курва мать, как? — не выдержала Рысь.

— Девчонки «Конотори» у связистов одолжили, — не скрывая чувств поведала ей Рена. Извини, командир. Но можешь даже за это не переживать, своей техникой мы для шалости не пользовались, а они лётные часы спишут. Коррупционная схема отработанная. По нашим пиастрам даже и не дорого.

— Я только вот что хочу спросить, — Рысь медленно закипала. — Он же туда, получается, не сам лез. Его туда с парашютом сбросили. Вы, курва, сбросили.

— Это не обговаривалось! — возмутился кто-то. — Заклад есть заклад!

— Согласна, — ледяным тоном продолжила Рысь. — Заклад не обговаривался. Но если бы он честно лез туда сам, он бы знал дорогу, так?

— Ну да, — подтвердили вразнобой сразу несколько всё более растерянных голосов. Кажется, до подчинённых начинало понемногу доходить, что же они натворили.

— Так вот, последний вопрос, — Рысь сделала крохотную, только-только всем осознать, паузу и закончила, — А снимать его оттуда без провешенного троса и клиньев вы как теперь собираетесь, бестолковые вы, курва, животные?