Глубокая охота: Империя наносит ответный удар
Шрифт:
— Пять градусов правее.
— Что значит «надо еще поспать?» Вы что, сговорились?!
Подозреваемые в сговоре особы переглянулись. Комиссар поправила очки, доктор Харуми прижала к груди медицинский справочник.
— Капитан, вам необходим длительный отдых для восстановления. У вас классические симптомы отравления угарным газом средней тяжести: головная боль, тошнота, раздражительность, эмоциональная нестабильность…
— И расстройство памяти, — закончил фон Хартманн. — Доктор, а теперь перелистайте ваш справочник на несколько глав дальше и поищите
— А что, у вас… — начала было докторша.
— Акустик — командиру! Шум винтов по пеленгу два-два-девять. Цель групповая, дистанция не меньше десяти миль!
— Все, после боя поговорим! — Ярослав поднялся с пуфика, тут же покачнулся и торопливо схватился за край распределительного щита. — Все по местам! По местам, я сказал! Акустик — данные по цели?
— Их много…
Когда Верзохину «накрывало» родовым даром, голос у неё чуть менялся. Совсем незначительно, только фрегат-капитан уже научился распознавать эту тонкость.
— Их?
— Живые. Тревога. Скука. Страх. Ожидание. Палитра эмоций, как многоцветная радуга. Сияет издалека. Переливается множеством оттенков. Красиво, — с ноткой удивления закончила штурман.
— Акустик?
— Сближаемся… пятнадцать узлов, не меньше.
«Всё же доктор в чём-то права», — задумался Ярослав, когда перед его глазами дрогнула и «поплыла», делясь на две половины картинка. Галлюцинации, это ведь симптом… чего? Забыл. Ну и не важно. Главное-то в голове осталось. Главное…
Он пару секунд еще покатал новую мысль в голове, словно горячую картошку с руки на руку перебрасывал. Много людей, идут курсом сближения, пятнадцать узлов. По нормальной военной логике этого просто не могло быть. Но и древнее темное божество тоже в нормальную логику не укладывалось. Возможно, эти две невероятности как раз взаимно уравновешивались.
«Как-нибудь потом я об этом подумаю», — решил фон Хартманн. Говорят, в старости глубинники могут стать хорошими философами — просто ещё никто из них так и не смог прожить достаточно, чтобы проверить это утверждение на истину.
— Боевая тревога. Все по местам. Глубина перископная, средний вперед.
Всплыть, поднять радар? Одиночный импульс могут и не заметить. Здешние воды у конфедератов числятся тыловой зоной, хоть и ближней. Полагаться только на пассивную акустику рискованно, с такой быстрой целью у них лишь один шанс, догнать уже не выйдет.
— Что ты задумал, Ярик?
В какой момент в отсеке оказалась Анга, фрегат-капитан так и не понял. Вроде бы её не было, а вот уже знакомый терпко-пряный запах чувствуется даже напрочь отбитым гарью носом.
— Мы его утопим.
— Кого «его»?
— Войсковой транспорт. — Понимания в глазах островитянки, да и остальных девчонок, не прибавилось. Ярослав понял, что ему в очередной раз придётся объяснять элементарные для нормального глубинника вещи.
— Идут мимо Зад… Сердца Королевы на пятнадцати узлах. Здесь каботажный маршрут от базы на Иту к передовым островам. Верзохина увидела скуку и ожидание, значит, это не экипаж чего-то большого, а переброска людей. Подкреплений в гарнизоны.
— У тебя же задание
— Ты не понимаешь…
Ярослав на миг зажмурился. Даже странно, уже столько лет прошло, столько всего случилось, а та картинка в памяти сияет яркими красками, будто свежеотпечатанное парадное фото.
— Представь… старый учебный парусник, после штормов, краска облупилась, паруса латаны-перелатаны, а экипаж — сплошь мальчишки-курсантики, мосластые, в линялой форме. А навстречу круизный лайнер, «Звезда Конфедерации», две турбины, пятнадцать с хвостом тысяч ластов, белый, как фуражка капитана. По всем правилам суда обязаны уступать дорогу парусникам, но где мы, а где правила… он даже гудок не давал, пёр своим курсом и всё, а мы еле успели выскочить из-под форштевня. Пассажиры — сплошь золотая публика, боярские роды, в бинокли нас разглядывали, словно голозадых…
— … островитянок! — закончила за него остроухая. — Знакомое чувство. И ты решил отомстить, не людям, так посудине?
— Мы все решили, — фон Хартманн вздохнул. — В смысле, всем нашим кубриком, тридцать пять человек. Не все до выпуска дошли, не все… в общем, неважно.
Анга еще некоторое время пристально вглядывалась в его лицо.
— Ты одержим, капитан и сам это знаешь. Но сейчас ты убийца богов и с тобой благодать Праматери Акулы. Стоять на пути твоей мести — дураков нет. Только помни, — остроухая качнулась вплотную к Ярославу, перейдя на шепот, — наши боги никогда и ни для кого не были добренькими. Чтобы не случилось дальше, тебе придется заплатить по счёту.
— Я и так в долг живу. Куда уж больше?
Такэда. Грязная бомба.
— Что мешает появлению легких, но хорошо вооруженных, казачьих звездолетов?
Дмитрий Володихин, философ.
— Рысь, ты когда уже заднюю табуретку себе возьмёшь уже? — спросил Такэда. — Хватит меня под трибунал подводить в каждом вылете!
— Не знаю, Айвен Иванович, — стоит отдать ей должное, в голосе подчинённой даже звучало что-то похожее на раскаяние.
— Жопу надеру, — пообещал Такэда.
— Пф, — Рысь демонстративно надулась. — Айвен Иванович, придумаете что-то с балансом по технике — я хоть плётку сама подам! На коленях!
Такэда улыбнулся, но торопливо прогнал неуместное выражение с лица. После начала челночных вылетов резерв по технике и людям как-то внезапно пришёл в полный раздрай. Это сначала экипажи на долгом лечении освободили чуть ли не десяток «красных» машин. Привести их в рабочее состояние тогда получилось куда быстрее, чем при всём желании могли вернуться обратно в кабины их первоначальные владелицы. Сейчас, после устроенного имперцами погрома, на руках у командира снова появились экипажи без техники. Разумеется, палубники обещали из того, что доковыляло к ВАС-61 «Кайзер бэй» и даже как-то село, всё же собрать хотя бы парочку лётнопригодных химер, но это когда ещё будет!