Глубокая охота: Империя наносит ответный удар

Уланов Андрей Андреевич

Наступила страшная, предынфарктная, тишина. За плечом Такэды сопела и мялась Рысь, но, чего бы она ни хотела предложить командиру, её удерживал инстинкт самосохранения.

— Экипаж, — выдохнул совершенно нормальным голосом Такэда. — Все молодцы. Всем спасибо.

— Ренпо банзай! — рявкнул слаженный хор девичьих глоток.

— Но пожалуйста, в отведённом для этого помещении и в установленном порядке, — командир всё же нашёл в себе достаточно сил, чтобы закончить настолько же ровно, насколько и начал.

— Мы всё сделаем, Айвен

Иванович! — пообещала Анна Тояма. — Сестрёнка уже распорядилась!

— Хорошо если так, — бездумно согласился Такэда и направился вглубь отсеков командного «острова». По дороге он старательно выдерживал подобающий вид, хотя больше всего после такой подставы ему хотелось убивать.

— Освободите пожалуйста отсек, — попросил он прямо от комингса радиорубки. — Я вряд ли надолго.

Дежурная смена удивлённо переглянулась, но все послушно вышли. Такэда зашёл, и неожиданно понял, что даже так он в отсеке всё равно не один.

— А ты ещё что здесь делаешь? — не выдержал он.

— Свою работу, Вань, — невинно улыбнулась Кривицкая. — Свою работу.

Такэда попытался найти какой-то подобающий ответ, но «Зинка, ты совсем охуела?» будучи совершенно верным по смыслу, настолько же не годился по форме, а на что-то иное командира ВАС-61 «Кайзер бэй» в этих условиях больше не хватало.

— Где твоя подписка о неразглашении вообще, кицунэ ты бесхвостая? — родил он наконец хоть сколько-то приемлемый, хотя и совершенно жалкий, ответ.

— Нигде, — добила его журналистка. — Вот даже ни единого чернильного пятнышка. Здорово, правда?

— Здорово? Да мне офицерское собрание Флота того и гляди в рисовой бумаге дальним курьером, не дожидаясь схода на сушу, наградной танто гоноровый без пяти минут сейчас вручит, вот как мне здорово! — тихо, чтобы не развлекать дежурную смену, прошипел Такэда. — За что нам такие сюрпризы на ровном месте, а?

— Это ещё не все сюрпризы на сегодня, — Кривицкая улыбнулась и потянулась к сумочке. — Айвен Иванович…

— Что? — спазматически выдавил Такэда.

— Брось ты эту суету, Вань, — из сумочки журналистки появилась вроде бы совершенно неуместная пузатая, в соломенной оплётке, каплевидная бутылка с характерным фиолетовым отливом стекляшки горлышка над золотым кружевом этикетки. — Не твой уровень совершенно. Без обид. Пошли лучше с девками твоими бухать. Они звали уже. От клуба местного собрания лётной полусотни, с пригласительным в письменной форме, совсем как у взрослых. Мне там одно сопровождающее лицо вписали. Без уточнений, но все же всё понимают.

— Я тебя сейчас за борт выкину, и скажу, что всё так и было, — устало сказал Такэда.

— Ну, так себе просьба дополнительных объяснений, но с учётом ситуации приемлемая, — усмехнулась Кривицкая. — Айвен Иванович, ты же сам понимаешь, что такая как я вместо обычного военкора на борту может появиться только за интерес. Того уровня интерес, который в деньгах, хоть за миллионный тираж, хоть каких, совершенно не исчисляется. Равно

как и бумажка моя, в которой сказано, что «всё, что написано подателем сего, писано ко славе и благу Конфедерации!» не с пустого места нарисована чуть ли не лично папой твоей золотой девочки. А не лично — только потому, что ему до поры выгодно демонстративно не знать о своей к этому всему активной причастности.

Такэда сел на пустое рабочее место помощника радиста и театрально шумно выдохнул.

— Фигура ты, Айвен Иванович. Не самая паршивая в этой партии фигура. Где-то конь. А рыцарский или башка на палочке — это уже как против старых дубов Конфедерации сыграем. Мой интерес, сам понимаешь, целиком за успех, — мурлыкнула Кривицкая.

— А играет кто? — Такэду начало понемногу отпускать.

— Такэхито Абрам Коясыч, гроссмейстер, — журналистка бессовестно ехидничала. — Или забыл уже такого? Ну, понятно, что в силу определённой недееспособности жёлтый флаг из ослабевших рук великого ума подхватили товарищи по борьбе. Но можешь поверить на слово, где-то до миттельшпиля с этим дерзким ходом мы таки дошли. И что совсем уж неожиданно — с довольно прочными для нас позициями. Хотя размен фигур неумолимо близится, если ты понимаешь, о чём я.

— Знаешь, что? — Такэда не выдержал и встал.

— Что? — с невинным выражением лица подыграла ему Кривицкая.

— Зинка, — командир ВАС-61 «Кайзер бэй» улыбнулся и подал даме руку. — Пошли бухать!

Глава 12

Подводник. Охотник (не) жертва

Обязательно ли ношение шпор на ботинках?

Из письма подполковника Синдедевича в газету «Красная звезда», 1949 год.

Когда в отсеке появилась комиссар Сакамото, фрегат-капитан так и понял. По крайней мере, Таня не стала цеплять на пояс «федерле», что слегка обнадёживало. Ярослав не знал, какие инструкции Татьяне спустили в политкомиссариате. Но предполагал, что право и обязанность пристрелить любого, включая командира субмарины, за невыполнение боевого приказа, в их число входит. Правда, оба известных Хану Глубины инцидента закончились печально как раз для комиссаров.

А ещё, сообразил фон Хартманн, она тоже наверняка получила указания любой ценой обеспечить выполнение их сверхважной миссии.

Но пока что комиссар просто молча наблюдала за происходящим, не делая попыток вмешаться.

— Акустик — командиру! Пеленг два-три-три, цель крупнотоннажная, одна, корабли эскорта, и не менее двух!

— Кто в эскорте, не скажешь?

— Акустический рисунок похож на фрегаты типа «Черный павиан», — доложила Рио-Рита.

— Точно не эсминцы?

— Эсминцы на таких скоростях совсем по-другому шумят, — ответила вместо напарницы Кантата. — И вообще они больше и громче.

— Ясно…