Глубокие воды
Шрифт:
Она высунула голову из люка:
– Бесполезно. Никто не отвечает.
– Ладно, поднимайся сюда и помоги разобраться, куда плыть. Сделаю еще круг.
При втором заходе Виржини заметила, что их внимание пытается привлечь одна из маленьких алюминиевых лодок. Водитель указал на «Путеводную звезду», затем на ряд рыболовных судов, привязанных на краю гавани. Вот он – свободный промежуток.
– Он подсказывает, чтобы мы пришвартовались вон у той стенки, – передала она Джейку, и тот повернул штурвал туда, куда она указывала, где старые автомобильные покрышки были прикованы цепями к бетону в качестве кранцев.
Ближе к берегу в ноздри ударил резкий запах
После трех дней постоянной морской качки неподвижность одуряла. Виржини огляделась. Поскольку это был исторический портовый город на торговом пути, она ожидала, что архитектура будет колониальной, но портовый район Порт-Брауна был уродливым и еще более грязным, чем некоторые места, которые она видела тем летом, когда путешествовала поездом по Европе, куда отец отправил ее, чтобы от нее отделаться.
В день, когда он купил ей билет, не переставая лил дождь, и вздувшиеся оштукатуренные стены их старого дома дышали сыростью. Как выяснилось, семейным гнездом этому дому предстояло оставаться недолго. В гостиной они были вдвоем, хотя сидела, конечно, только она. Отец никогда не сидел, никогда не оставался на одном месте подолгу – чудо, что он вообще умудрялся заканчивать картины и продержался в семье первые семнадцать лет ее жизни. «Вот. – Отец протянул ей конверт и не опускал руку, пока она не взяла его. Это был один из плотных, кремовых, шершавых на ощупь конвертов из его кабинетного стола, в которых он рассылал счета клиентам. – Умница».
Он пытался выдать билет и небольшую сумму на расходы за подарок, но даже тогда, подростком, она воспринимала это как взятку, и знание о его интрижке с женщиной, чей портрет он писал, обесцветило все, что она видела в путешествиях. Она искала самые уродливые города, подбирая обстановку под настроение. Но ни один из них не выглядел таким убогим, как этот.
Немногочисленные крытые жестью здания вокруг гавани гнили от тропической влажности. За крутым бетонным парапетом, служившим причальной стенкой, виднелся лысый газон, редкие пучки жухлой травы торчали между выгоревшим на солнце мусором. В скудной тени низкорослого дерева дремала бродячая собака палевого окраса с набухшими сосками. Чуть поодаль ребенок почесывал живот, глядя, как его мать моет посуду под брызжущей колонкой. Воздух казался плотным от лодок – их вони, шума, движения, – и море было не лучше: грязный коричневый бульон, подкрашенный тонкой пленкой солярки.
Когда Виржини принесла снизу судовые документы и паспорта, на нее нахлынула усталость.
– Ненавижу это место, – сказала она Джейку, когда он проходил мимо.
Боже, как она надеялась, что они не совершили ошибку.
– Максимум два дня, – пообещал он, поцеловав ее в макушку. – Потом отчалим.
К счастью, он удержался от фразы «Я же говорил».
В конторе начальника порта они дожидались в коридоре, пока молодая индианка с блестящими волосами, заплетенными в косу почти до колен, не вызвала их и не приняла судовые документы. Кабинет, в который они вошли, был голым, единственную мебель составляли обшарпанный письменный стол и стулья. Компьютера не было. За столом работал чиновник,
Когда девушка с косой положила на стол их бумаги, чиновник – Н. Ахмад, судя по именной табличке перед ним, – поставил ручкой последний росчерк и выпрямился. После чего сложил пальцы домиком, так что их кончики оказались вровень с его густыми усами, затем положил запястья на край стола и по очереди оглядел визитеров.
– Вы хотите плыть на Амаранте.
Первым отозвался Джейк:
– Да, сэр.
– Название вашей лодки?
– «Путеводная звезда».
Н. Ахмад перебрал документы.
– Здесь указано другое название.
– Мы его изменили, – объяснила Виржини.
– Изменили? Почему?
Ахмад – это имя или фамилия? Будет ли неправильно обращаться к нему «мистер Ахмад»? Наверное, лучше вообще избегать имен, как это сделал Джейк.
– Видите ли, сэр, оно нам не нравилось. Мы захотели дать новое.
– Вы изменили на лодке? Надпись?
Она представила буквы, которые нанесла на борта, и очень понадеялась, что ей не придется снова их сошкуривать.
– Да, – ответил Джейк. – И в реестре. В интернете. Когда мы отплыли, бумажный оригинал еще не дошел, но вот из этой распечатки видно, что яхта та же самая. – Он перегнулся через стол и ткнул пальцем в свидетельство о регистрации.
– Изменять название очень плохо, – сказал Н. Ахмад.
О боже. Только бы не застрять здесь, в Порт-Брауне, на несколько недель в ожидании бумажки. Возможно, поможет женский подход. Виржини широко раскрыла глаза:
– Плохо?
– Да, плохая примета. Изменять название лодки – очень плохая примета.
Джейк фыркнул:
– Ой, да ладно, я…
Виржини предупреждающе положила руку ему на локоть. Он собирался объявить, что знает сколько угодно переименованных лодок, что в Англии новые владельцы поступают так постоянно – сколько послеразводных «Моих половинок» они видели в маринах? Но сейчас не время и не место пререкаться.
– Вы можете внести плату за разрешение? – спросил Н. Ахмад.
Она вытащила из сумки кошелек.
– Да. У меня есть ринггиты и американские доллары.
– Подходит и то и другое.
Чиновник медленно перечитал каждый документ. Со скрипом выдвинул ящик стола. Достал бланк.
– Можете оставаться на острове два месяца, – сказал он, заполняя бумагу. – Разрешение только на два месяца. После этого вы должны уплыть. Наступает юго-западный муссон. Очень опасно. Вы понимаете?
Двух месяцев должно хватить. Если Амаранте оправдает их надежды, они всегда смогут вернуться в следующем году. Она посмотрела на Джейка, и он коснулся ее колена.
– Да, – ответила Виржини. На другом конце кабинета резко затрещала электромухобойка, в которую влетело насекомое. На пол с шелестом упал сухой трупик.
Кончиками пальцев, потемневших от бетеля, Н. Ахмад поднял печать. Он изменил дату и, занеся печать над разрешением, снова оценивающе посмотрел сначала на Джейка, а затем на Виржини.
– На Амаранте ничего нет, – сказал он. – Нет больницы, нет береговой охраны, только военный патрульный корабль один, может, два раза в год. Нет спасательных вертолетов. Радио не работает, нет телефона, нет интернета. Вы понимаете?