Глубокие воды
Шрифт:
На флагштоке в дальнем конце пирса развевался малазийский флаг, одновременно знакомый и странный, он выглядел точь-в-точь как «звезды и полосы» [14] , пока, резко хлопнув, не развернул желтый полумесяц и звезду в углу на синем фоне. Ветер принес озоновый запах океана, приправленный соляркой и рыбной вонью сетей, сохнущих на солнце, – гораздо более резкий, чем запахи, доносившиеся от воды возле их квартиры в Англии. За пирсом стояли на якоре около двадцати парусных яхт, развернутых береговым течением в сторону суши. Она оглядела залив, но с такого расстояния было трудно различить ту, что принадлежит им и станет их домом – первым общим домом – на весь следующий год, а может, и на два, которые они проведут в плавании. Сердце у нее забилось в предвкушении. Подумать
14
Неофициальное название флага США.
Солнце палило беспощадно, и она присмотрела тень, отбрасываемую широким баньяном. Инжир-душитель – так его называют. Перетащив чемоданы под его раскидистую крону, она оглядела воздушные корни, вросшие в землю в поисках воды. Удивительно, как несокрушима природа, когда может удовлетворить свои элементарные потребности: пища, вода, свет.
Багаж уже покрылся слоем пыли. В этих четырех чемоданах умещалась вся их жизнь – новая жизнь. Пришлось потрудиться, чтобы разобрать квартиру по коробкам, но, глядя, как грузовик перевозчиков, едва заметно мигая поворотником в осеннем тумане, скрылся за углом, она почувствовала, что стала легче. Пожитки – странное слово для таких вещей, как кастрюли и сковородки, кресла, зимние ботинки, фотографии. Оно подразумевает, что все эти предметы составляют твою жизнь и без них ты неприкаянный, почти изгой. Но вещи – и даже люди – обременяют. Кроме Джейка. Им она никогда не будет тяготиться.
Подошел пестрый кот и потерся об ее ногу. Кот был взрослый, но крохотный, чуть больше котенка, и с обрезанным хвостом. Он мяукнул, и она нагнулась, чтобы почесать его за ушами, слыша голос Тома: блохи, зараза, негигиенично. Она погладила его по голове, почесала под мордой. Кот пару раз ткнулся головой в ее ладонь и, потеряв интерес, отвлекся на горстку желтого риса, рассыпанного в траве.
Она подтолкнула несколько рисинок босоножкой:
– Вот, малыш, ешь.
Ее окликнули по имени, и она подняла голову. По тротуару шел Джейк, на солнце его волосы отливали медью.
– Хорошая новость. Нашел рыбака, который нас переправит.
Они подхватили чемоданы и направились на пристань, где ждал лонгтейл, у румпеля сидел на корточках рыбак. Джейк закинул чемоданы в лодку, Виржини залезла следом. Узкий корпус делал лонгтейл неустойчивым, под ее весом он угрожающе накренился, так что Виржини приземлилась на банку достаточно неуклюже, совсем не так, как рассчитывала. Не очень-то грациозно. Она смущенно взглянула на рыбака, но лицо со впалыми щеками осталось невозмутимым. Как только Джейк тоже спрыгнул в лодку, рыбак дернул шнур стартера, заводя дребезжащий мотор, и направил лодку в залив.
Ветер, вызванный движением, принес благословенное облегчение, осушил капельки пота на лбу, сдул влажные волосы с шеи. Старый рыбак в шортах и мешковатой футболке – возможно, ровесник ее отца, но костлявый, тогда как папа располнел от хорошей жизни – указал на одну из яхт в самом хвосте «стаи», и Джейк кивнул. Когда они подошли ближе, Виржини узнала парусный чехол, но яхта выглядела более обветшалой, чем в последний раз, когда она ее видела, – темно-синее название, «Затерянный горизонт», выцвело до оттенка вареной джинсы, а ватерлинию облепили мохнатые водоросли. Она мысленно встряхнулась. На самом деле все это неважно, всего лишь косметика. Не нужно зацикливаться на мелочах, главное – общая картина. Стоит, как выражается Джейк, «немного попотеть», и все будет прекрасно. К тому же скоро они переименуют яхту и нанесут вместо этих выгоревших букв новое название.
Лонгтейл подошел к борту, Джейк встал и ухватился за леер, удерживая лодки вместе.
– Pergi, pergi! [15] – крикнул рыбак, перекрывая грохот мотора, и махнул ей рукой, чтобы она перелезла на яхту.
Виржини забросила на палубу свою сумку и вскарабкалась сама. Раскаленный леер обжег колено. Джейк переместил на яхту чемоданы, перекинул одну ногу на палубу – другая еще была в воздухе, – а рыбак уже
15
Идите, идите (индонез.).
Едва спустившись под палубу, она снова вспотела. Воздух здесь был угнетающе неподвижным, почти затвердевшим от многомесячной вони плесени, топлива и соленой воды, ей стало трудно дышать. Джейк открыл иллюминаторы и люк, но это мало что изменило.
– Завтра первым делом установим вентиляторы? – предложила она.
Он снял футболку. Призрачно-бледная кожа отливала белизной английской зимы.
– Однозначно.
С тех пор как она увидела в интернете объявление о продаже яхты, прошло четыре месяца. Тридцать шесть футов, идеальный размер и планировка для двоих, – и так дешево по сравнению с тем, что запрашивали в Великобритании и Европе. Она показала Джейку, и через пару недель, после электронной переписки с владельцами, пожилой голландской парой, они нашли по акции недорогие авиабилеты и прилетели сюда, чтобы посмотреть яхту. Учитывая опыт Джейка в судостроительстве и бесчисленное количество лет, проведенных ею на борту отцовской лодки, оба были уверены, что справятся с осмотром самостоятельно. Джейк заключил, что яхта в хорошем состоянии для своего возраста, хотя и слегка потрепана, что естественно при их ограниченном бюджете. После коротких переговоров они перевели голландской паре свои сбережения.
Виржини огляделась, сравнивая то, что видела перед собой сейчас, с картинками, которые хранила в памяти последние несколько месяцев. Синие диваны-лавки в салоне, прямые, как церковные скамьи, выцвели, но в замене пока не нуждались. Она открыла деревянные шкафчики над ними, наслаждаясь легким дуновением на щеке от движения жалюзийных створок. Хорошо, что они не привезли из дома много вещей, места было в обрез, куда меньше, чем в их маленькой лондонской квартирке. Виржини вспомнила шкаф, что стоял у нее в Париже. Тот чертов антикварный гардероб Тома был таким громадным, что занимал полспальни. И хотя он стоил дороже, чем вся эта лодка, она с радостью отдала бы его, да будь ее воля, она избавилась бы от всей этой старомодной унаследованной мебели, сорвала тяжелые портьеры и заменила все чистыми, современными предметами – комодом или тумбочкой, на которые можно без страха положить щетку для волос или поставить стакан воды. Но решать это было не ей.
Она резко захлопнула створки, словно отгораживаясь от прошлого. Стены были голыми – прежние владельцы сняли свои украшения, предоставив ей декорировать их по своему вкусу. Она представила, как развешивает сувениры, купленные в прибрежных деревнях, собирает ракушки на каждой якорной стоянке, где они побывают, рассказывающие историю их путешествий. Завтра надо купить местный батик, чтобы оживить обстановку.
Она прошла босиком по гладким полированным половицам на корму, в узкий г-образный камбуз, огибающий правый борт. Открыла холодильник с вертикальной загрузкой, заглянула в шкафчики, опробовала маленькую плиту. Все исправно. Мойка в ржавых потеках от соленой воды, подтекающей из плохо завернутого крана, но следы легко оттереть жесткой губкой. В двух шагах от камбуза каюта с двуспальной кроватью на возвышении, не такой широкой, как дома, но достаточно большой и удобной для двоих.
Так, теперь рубка. Гальюн дальше, по левому борту. Джейк в рубке стоял на коленях в кресле за штурманским столом, щелкая переключателями на приборной панели. Когда она протискивалась мимо него, яхту качнуло волной от проходящей лодки, и Виржини ухватилась за его икру, чтобы не упасть. Понадобится день-другой, чтобы обрести морские ноги.
– Кажется, аккумуляторы сдохли, – сказал Джейк. – Клянусь, в прошлый раз они работали.
Заглянув в компактный санузел, Виржини обнаружила, что голландская пара оставила все в относительной чистоте. Она вытянула душевой шланг из гнезда над раковиной и повернула кран. Только иссякающая струйка. Все бы отдала за прохладный душ, но сейчас, без электричества, о таком нечего и мечтать. В тесном закутке сразу сделалось одуряющее жарко. Вернувшись в салон, Виржини расстегнула молнию одного из чемоданов и вытащила первые попавшиеся шорты и просторную футболку. Подняла волосы с шеи, стянула их в хвост резинкой и ощутила некоторое облегчение.