Глубокие воды

Бэмфорд Эмма

– Витор сказал…

– Да мне плевать, что сказал Витор! И тебе тоже должно быть плевать. Тебе должно быть важно то, что говорю я. – Он шагнул к ней, постучал себя по груди, словно теперь его переполняла энергия. – Ты должна доверять мне.

– Доверять тебе?!

Он уловил в ее голосе сарказм, лицо его ожесточилось.

– Ладно, давай поговорим о доверии. Сколько раз ты злоупотребляла моим доверием? Те вечера с Витором?

Виржини вывернулась, но он перехватил ее, загородил дорогу:

– Помнишь, как ты предпочла его мне, как бросила меня одного, когда я чувствовал себя полным дерьмом, отправилась танцевать с ним, словно показывала, что тебе насрать на мои чувства, помнишь?

И как ты вернулась, воняя его шампунем? Я говорил себе: «Джейк, это не то, что ты думаешь. Она не такая». – Внезапно он отступил, закрыл лицо ладонями. – Это чертово место! Лучше бы мы никогда сюда не приезжали. Лучше бы мы не покупали лодку, лучше бы никогда не слышали об Амаранте.

– Витор, – медленно сказала Виржини, – неоднократно предлагал нам помощь. – Как и в тот раз, когда она рассказывала Джейку о претензиях, высказанных Стеллой, она намеренно употребила множественное число. – Но ты с ослиным упрямством эту помощь отвергал. Он поделился с нами водой, он остался здесь, хотя давно мог уплыть. И, видит бог, он так и не дождался нормального отношения ни с твоей стороны, ни со стороны Пита и даже Стеллы. Вы трое, как последние ханжи, ополчились против него только потому, что он не благородный бедняк. Ты с самого начала был настроен против него и теперь не желаешь признать, что не прав. Поэтому и пытаешься переложить вину.

– Я ничего не пытаюсь переложить. Я просто хочу показать тебе вещи такими, какие они есть.

– О, мои глаза открыты. Это твои закрыты. Джейк, мне наплевать на то, что ты хочешь все сделать сам. Мне наплевать даже на яхту. Все зашло слишком далеко.

Виржини замолчала, переводя дыхание. Она готова была действовать.

– Я плыву к Витору.

Он уставился на нее.

– Джейк, ты слышал? Я плыву к Витору.

31

Когда Виржини пристала к «Санта-Марии», спускались сумерки, высасывая жизнь из моря и неба, накрывая все серостью. Она попыталась привязать шлюпку, но руки не слушались, и швартов соскальзывал с утки. Наконец она справилась и поднялась на катамаран.

Витор сидел за столом в кокпите и раскладывал пасьянс, словно убивал время, поджидая ее. Он отложил карты и посмотрел на нее таким долгим взглядом, что Виржини пробрал озноб. Покидая в спешке «Путеводную звезду», она забыла захватить саронг. Она обняла себя за плечи, прикрылась скрещенными руками. Потом подумала, что это поза беззащитности. А она не хочет быть беззащитной. Она будет сильной. Перехватит инициативу. И она уронила руки.

– Итак? – спросил Витор и неторопливо отпил воды из стакана.

Виржини услышала, как звякнул лед. Он явно не собирался облегчать ей задачу. Она прикинула, с чего начать – извиниться за пощечину или перейти прямо к делу? В конце концов, промедлениями она ничего не добьется.

Она подошла поближе, щеки пылали.

– Ты был прав. – Сумерки сгустились, но было еще достаточно светло, чтобы она увидела, как Витор шевельнул бровями. – По поводу Джейка.

Он по-прежнему молчал, просто смотрел на нее, оценивая ее, заставляя ощутить себя маленькой. Не зная, куда девать руки, Виржини сцепила их перед собой.

– Я пришла, чтобы попросить… – Виржини с усилием сглотнула. – Умоляю, забери нас обоих. Обратно в Порт-Браун. Или куда угодно. – Она снова сглотнула. – Пожалуйста.

Витор посмотрел на стакан на столе, выровнял подставку под ним. Подхваченный ветром трос над их головами мерно бился о корпус в такт биению ее сердца.

– Когда я увидел, как ты гребешь сюда, – наконец заговорил Витор, не отрывая взгляда от стакана, – мне показалось, что ты передумала. Что решила признаться, что чувствуешь что-то ко мне, что

решила быть со мной. Мне ведь казалось, что ты ко мне неравнодушна, Виржини. Много раз казалось. На острове, здесь, на «Санта-Марии». – Он перестал вертеть стакан и посмотрел на нее. – Но, видимо, ты очень хорошая актриса, потому что ты ведь не питаешь ко мне никаких чувств, не так ли?

– Витор, я…

Он со вздохом встал:

– Нет, у тебя нет ко мне чувств. Ты подыгрываешь, притворяешься, потому что чего-то от меня хочешь. Вот и сейчас ты пришла попросить, чтобы я тебе что-то дал. Снова. Виржини, я всегда тебе что-то даю. Ты берешь и берешь – у меня, у других. Еду, воду, вино.

Это несправедливо. Он же всегда предлагал сам. Она ни о чем его не просила.

– Ты знаешь правила острова не хуже меня, но все равно берешь. И что даешь взамен? Ничего. У тебя уже накопился немаленький долг. Допустим, я соглашусь на твое предложение. Как ты расплатишься со мной на этот раз?

Долг? Да, он действительно дал им больше, чем они ему, но несколько бокалов вина, закуски, пара канистр с водой – это же ничто в сравнении с двумя человеческими жизнями. Безумие. Ситуация вышла далеко за рамки мелочных правил, заведенных на острове.

– Но…

– «Но»! – передразнил он, и его лицо скривилось. Не было в нем уже никакой нежности, одна лишь досада. – Послушай, – он чуть смягчил голос, – я вовсе не зверь. Мы оставим ему еду, воду. – Пройдя мимо нее на корму, Витор открыл рундук в кокпите и вытащил две белые канистры, уже полные, такие же, как те, которые дал ей. Поставил их прямо перед ступеньками, ведущими в море.

Волны усиливались вместе с ветром, били о борт катамарана, заставляли раскачиваться. Витор встал перед ней, взял ее ладонь, погладил большим пальцем. Виржини молчала, размышляя. Нужно как-то убедить его проявить милосердие.

– Витор, мой ответ по-прежнему «нет». Прости. Джейк – мой муж. Я люблю его и не брошу здесь.

– Любишь? – Он отпустил ее руку и постучал пальцами по крышке одной из канистр. – А что такое любовь? – Он принялся медленно откручивать крышку. Виржини подумала, не собирается ли он налить ей стакан? Она облизнула потрескавшиеся губы. – Две половинки, вечно ищущие друг друга в надежде стать единым целым? – Голос звучал отстраненно, с философской задумчивостью. – Страсть и обожание, красивая свадьба в белом платье? Или надежность, поддержка и забота друг о друге? – Он поднял канистру повыше, поставил на комингс. Виржини поискала взглядом, но пустого стакана не увидела. – И давай не будем недооценивать такие прозаические, но важные элементы, как обязательства и социальная ответственность. – При словах «социальная ответственность» он посмотрел на нее, и Виржини ощутила облегчение – он все-таки им поможет. Но потом Витор наклонил канистру, и вода полилась за борт, в море.

Виржини бросилась вперед, закричала, вопль ее разнесся над бухтой.

– Не надо! Остановись, пожалуйста, остановись!

Витор приподнял горлышко, останавливая струю, но держал канистру накрененной над бортом, готовый в любой момент наклонить ее снова.

– Дай мне подумать, – сказала она. – Пожалуйста.

Ни услуг, ни подарков больше не будет, это ясно, все эти его разговоры о долге и обязательствах – ультиматум. На «Путеводной звезде» у них есть тысяча долларов, остаток сбережений, припасенных на свадебное путешествие. Она вспомнила пачку наличных, которой похвалялся Витор, их тысяча для него просто ничто. Стук над головой стал громче, быстрее, тревожнее. Будь они в большом мире, она бы нашла что предложить, но здесь у нее нет ничего. Даже ее слова ничего не стоят. Амаранте отобрал у нее все, она стала просто телом, не способным контролировать хоть что-то.