Глубокие воды

Бэмфорд Эмма

Она без сил откинулась назад, опустилась на пятки. С волос стекала вода вперемешку с потом, она провела тыльной стороной ладони по лбу. Она должна вытащить их отсюда, и она это сделает… ей просто нужна минутка. Минутка, чтобы подышать, успокоиться. Она втянула воздух, вытолкнула. Раз, два. Раз. Два.

С кормы донесся глухой лязг. Виржини склонила голову набок, прислушалась. Да, плеск волн, но еще ритмичное поскрипывание, похожее на скрежет металлической петли, при каждом падении корпуса и стук при каждом подъеме. Яхта повреждена? Они набирают воду? Виржини рывком встала, измученные мышцы горели. Скрип, стук, скрип, стук. Она двинулась через кокпит на звуки. Скрип, стук, скрип, стук, с правой стороны. Она

обогнула канистры с водой. Звуки стали громче. Нога нашарила первую ступеньку, вторую, третью. Она спустилась на корму «Санта-Марии», здесь была самая низкая часть палубы, лишь чуть выше уровня воды. Еще шаг – и она упала бы в воду.

Свет, горевший в кокпите, вырезал катамаран из плоской черноты океана, Амаранте не было видно. Скрип и стук раздались снова, у самых ее ног. Лестница для купаний. Обычно она была сложена и задвинута под ступеньку, но сейчас лестница вертикально уходила в воду, раскачивалась и скрипела, когда корпус катамарана опускался, и ударялась о стеклопластик при движении яхты вверх. Звук был размеренным, подъем… скрип… падение… стук. Подъем… скрип… падение… стук. Подъем… скрип… падение…

Витор был там, в воде. Прямо у борта.

Из воды вылетела рука и ухватила Виржини за щиколотку. Она вскрикнула и рванулась назад. От резкого движения вторая нога потеряла опору, и палуба под Виржини накренилась. Она падала в воду.

Растопыренные пальцы цеплялись за воздух, но ловили лишь пустоту, а потом вдруг в них оказался подъемный канат тендера, и Виржини сумела удержаться на ногах. Лицо Витора внизу было искажено яростью, он не отпускал ее ногу, вторая рука уже вцепилась в верхнюю перекладину лестницы. Виржини отчаянно пыталась вырваться, но безуспешно. Что он сделает, когда заберется на яхту? Изнасилует ее? Вышвырнет Джейка за борт? В самом лучшем случае бросит их на острове, позволит Джейку истечь кровью…

Нет. Прежде чем он успел подняться на лестницу, она прекратила дергать ногой, пытаясь ее высвободить, откинулась всем телом назад, повисла на канате и другой ногой ударила его в лицо. Голова Витора дернулась, но ее ногу он не выпустил. Сейчас утянет ее в эту черноту. Но тут его пальцы разжались, и он исчез.

Виржини ринулась к верхней палубе. Споткнулась о чертовы канистры с водой, отпихнула их и через пару секунд была в рубке. Сердце выскакивало из груди, дыхание вырывалось прерывистым хрипом. Оба рычага вперед. Еще, еще. Яхта подскочила. Курс, огни, паруса – со всем этим она разберется позже. Сейчас самое главное – вывезти Джейка в безопасное место, как можно дальше от Амаранте. Она снова потянула рычаги, переводя на максимальную скорость. Двигатели протестующе взревели, вторя стучащей в ушах крови.

Порт-Браун

33

Мы с Виржини находились на «Патусане», час шел за часом, и к концу ее рассказа воздух в моей каюте словно бы уплотнился. Я отложил ручку. За иллюминатором безветренный день плавно клонился к закату, о ночном шторме не осталось и воспоминаний, небо над горизонтом переливалось от медового оттенка до бронзового.

До того, как она принялась рассказывать свою историю, я гадал, кто эта женщина. Теперь я получил ответ. Я был не прав, не доверяя ей. Моя первая догадка, когда Юсуф доложил о сигнальных ракетах, оказалась верной: она разбирается в морских порядках. А теперь я знал, что она решительна, предприимчива, уверена в себе и способна принимать сложные решения. Но в то же время слишком уж склонна видеть в людях хорошее, и эта наивность усложняет ей жизнь. Впрочем, возможно, это взгляд циника. После того, что случилось в моей жизни, я всегда помню, что увяз в зыбучих песках подозрительности. И как лучше жить – доверять, рискуя обмануться, или отгородиться

от надежды? Я знаю, что ответила бы Мария.

Однако теперь, когда я чувствовал, что узнал Виржини, мне не верилось, что она могла без колебаний оставить человека умирать. Не берусь сказать, было ли то мое внутреннее убеждение или оно исходило от нее. Понял ли я, кто она на самом деле, слушая ее рассказ, или же придумал ее, всем сердцем желая, чтобы она преодолела выпавшие ей испытания? Так или иначе, когда мы сидели в моей каюте, под гул двигателей, удерживавших судно на месте, я знал, что это не вся история.

– Виржини. Расскажите мне остальное.

Замерев, она подняла взгляд от четок, которые все еще сжимала в руках, но, увидев, что я смотрю на нее ободряюще, выдохнула и вдруг надела четки моей жены на шею. Крестик лег на грудь в обрамлении треугольного выреза медицинской робы.

– Вы вернулись к острову? – спросил я.

Пальцы снова затеребили крестик.

– Джейку было слишком плохо.

Я сказал, что понимаю, и она чуть расслабилась.

– Я дала полный ход и направила яхту из бухты. Было облачно, не видно ни зги, я ориентировалась по навигатору и истории маршрутов, чтобы не напороться на рифы.

Умно.

– Мы уже почти вышли на открытую воду, когда я поняла, что так нельзя, что я должна развернуть лодку. Что нужно выяснить, что с ним стало… убила ли я его. Он ведь просто исчез, когда я его ударила… И я повернула «Санта-Марию» обратно в бухту. Описала широкий полукруг возле «Путеводной звезды» и направила яхту к берегу. У катамарана осадка полтора метра, так что мне удалось подойти довольно близко – ближе, чем мы находились, когда они с Джейком упали в воду.

Я почти услышал, как взревели двигатели, когда она выполняла реверс, чтобы остановить лодку, ощутил под ногами толчок прерванного разгона.

– В темноте белела полоса пляжа, но и все. На яхте был фонарь, поисковый фонарь, с дальним светом, для поиска человека, выпавшего за борт…

Я понимающе кивнул. Накануне ночью я сам шарил в темноте лучом такого фонаря, отыскивая «Санта-Марию».

– Я взяла фонарь и прошла в заднюю часть кокпита. По лесенке для купаний я побоялась спускаться, просто подошла к борту и стала светить на воду. Я боялась увидеть плавающее тело, боялась, но и надеялась увидеть. Я понятия не имела, что стану делать, если наткнусь в воде на тело. Оставлю его там? Попытаюсь спасти? Затащу на борт? – Она сглотнула. – Я водила лучом света по воде, понимая, что это глупо, что тело уже наверняка отнесло течением, волны могли прибить его к берегу, оно может быть совсем в другой части бухты, которую я не смогу обследовать всю… Я теряла время… вместо того чтобы доставить Джейка куда-то, где ему окажут помощь. Я все твердила себе: «Еще чуть-чуть, а потом уплывем», руки тряслись так, что я чуть не выронила фонарь, а потом луч дернулся в сторону, выхватил кусок берега… Там был Витор.

Она замолчала, а я увидел его неподвижное тело, выброшенное волнами на берег. И мне стало больно – и за эту женщину, и почему-то за себя, за мою семью.

– Он полз по мелководью. И у него была канистра. Он ее использовал как якорь, цеплялся за нее, чтобы волны не утащили обратно в море. Толкал канистру вперед, подтягивался, держась за нее, и так снова и снова. Как он нашел ее в темноте, я не знаю. Наверное, просто везение.

Жив. Я вздохнул.

– Когда я посветила на него, он замер, повернул голову на свет… – Она замолчала, глядя себе на колени, укрытые простыней. – Капитан Тенгку, я искренне думаю, что если бы в его лице была мольба, я бы точно спустила на воду тендер и забрала его на борт. Но его лицо вообще ничего не выражало. А я… я была так напугана, я так боялась того, что он может сделать… – Она затряслась в сухих судорожных рыданиях. Согнулась пополам и принялась раскачиваться.