Глубокий рейд
Шрифт:
– Здравствуй, старенький бабушек! Как вы ухаживаль за фрау Хильда?
Немка, услышав голос Вилли, тотчас позвала его к себе. Денщик начал было любезное приветствие, но она оборвала его и, показав пальцем на курицу, резко сказала:
– Это я есть не буду! Они могут отравить!.. Они уходили ночью! Наверное, в лес к партизанам.
– О-о!
– воскликнул Вилли.
– Вернулись только утром...
– О-о!
– Ваш часовой - болван!.. Принесите мне завтрак с кухни генерала! Хильда легла на кровать и устало закрыла глаза. Вилли на цыпочках вышел в переднюю комнату. Он строго спросил у Марфы Власьевны,
– А почему нельзя закапывать, когда день, а?
– Вилли, склонив голову набок, следил за лицом Марфы Власьевны.
– Хорошо! Вы мне покажет этот могиль!
– раздельно проговорил Вилли и отправился к генералу.
После ухода Вилли Марфа Власьевна несколько раз подходила к двери, намереваясь зайти в горницу. За дверью было тихо, словно в могиле. Наконец "гостья" сама подала признаки жизни. Дверь открылась, и показалась жареная курица. Ее держали за крылышко пухленькие, с красными ноготками пальцы. Курица шлепнулась на пол. Затем ножка в изящной туфле выкатила табунок яиц... Рука исчезла. Дверь захлопнулась, звякнул крючок.
Когда пришла Катя, Марфа Власьевна сидела на лавке и беззвучно плакала.
– Что это, мама?
– спросила Катя, указывая на валявшуюся на полу курицу и яйца.
Немного успокоившись, Марфа Власьевна рассказала Кате о провале своего плана.
– Ты хотела ее просить?
– Лицо Кати покрылось красными пятнами, точно ее отхлестали по щекам.
– Мама!.. Ты знаешь, мама, ведь Кланя-то наша у нее живет!..
– Бог с тобой, что ты говоришь!
– Марфа Власьевна встала и вытерла передником помертвевшие губы.
– Правда, мама! Она при мне говорила по-немецки, что узнала Кланю, тебя и меня. Она боится, что мы ее зарежем или отравим... А Клавдию услали работать на ферму...
Марфа Власьевна стояла неподвижно. Слезы высохли на ее сморщенных щеках. Широко перекрестившись, она прошептала:
– Накажи, господи, лиходеев... Услышь мою молитву... Прости меня, грешную!.. Спалю, живьем спалю мерзавку проклятую!.. Помоги, господи!..
ГЛАВА 15
Луна показалась только за полночь. Она то и дело пряталась за редкими перистыми облачками. Выглянет на минуту, обольет белым светом темный ольшаник, густо растущий по берегам речушки, и тогда станет видно мост над глубоким обрывом, немецкого часового в каске. От моста серой лентой вьется грунтовой шлях. Он подымается на пригорок и обрывается у высокого белого здания школы, на краю смоленской деревни Рибшево.
Августовская ночь окутала деревню сном и умиротворяющей тишиной. Только и слышны негромкие шаги часового по деревянному настилу да лепет говорливого ручейка, омывающего под мостом серые могучие валуны...
Неподалеку от моста, в кустах, лежит Доватор. Больше получаса он наблюдает, покусывая губы, за деревней и за поведением часового. Около него прилегли разведчики Торба и Буслов, затихли.
– Блиндаж, товарищ полковник, як раз недалеко от школы - щоб на случай шоссейку и мост прикрыть, - шепчет Торба.
– На том конце пулеметы стоят. Пушки есть, но не на позиции. Тут зараз скопилось около ста машин. У нас все записано...
Доватор одобрительно кивает головой, стаскивает с затылка кубанку и кладет рядом. По лицу его, освещенному луной, тенью пробегает тревожная дума. Он уже в сотый раз перебрал в мыслях план предстоящей
– Вот это да!
– в тихом изумлении шепчет Буслов, поглаживая шелковистые завитки на кубанке Доватора.
– Что такое?
– повернув голову, встревоженно спрашивает Лев Михайлович.
– Кубанка у вас, товарищ полковник, очень хорошая!
– отвечает Буслов.
– А-а!..
– Доватор взял кубанку, повертел ее в руках, потом снял с головы Буслова каску и вместо нее нахлобучил свою кубанку. Усмехнулся, видя растерянность казака.
Торба ревниво покосился на эту сцену, гордо тряхнул головой.
– Хлопцы, надо часового снять!
– Доватор выжидающе посмотрел на Буслова и Торбу.
– Надо перейти речушку, подползти - и снять. Но только без шума!
Он понимал: если часового вспугнуть, может сорваться вся операция. Мост нельзя было оставлять целым: часть немецких машин успеет уйти по нему. Льва Михайловича охватил горячий задор: "Самому подползти - и..."
– Кто пойдет?
– спросил он тихим голосом.
– Могу я, товарищ полковник, - отзывается Торба.
– Можно попробовать...
– лаконично вставляет Буслов и, повернувшись на бок, лицом к Доватору, простодушно говорит: - Только так, как вы говорите, не выйдет.
– Почему?
– спрашивает Доватор.
– Место чистое - заметит и убьет... Тревогу подымет, - отвечает Буслов.
– Надо иначе.
– Как же иначе?
– спрашивает Доватор.
– Я еще сам не знаю, товарищ полковник!
– отвечает Буслов.
– Раз нужно, пусть, скажем, меня убьют!
– Тогда не нужно!
– решительно заявляет Доватор.
– Да нет, товарищ полковник, за здорово живешь я ведь не дам себя убить. Мы вот спустимся к речке, попьем водички - там и план народится... У меня есть один, да с изъянцем... Может, другой клюнет. Вы только меня не спрашивайте, товарищ полковник, пока я не начал действовать... Разрешите выполнять?..
С минуту Доватор колебался. Потом сказал коротко:
– Выполняйте...
Разведчики ушли.
Лев Михайлович взглянул на часы и вспомнил, что в эту минуту полк Бойкова должен громить Демидово, где расположен крупный немецкий гарнизон. "Успешно или с большими потерями?.." Он болезненно переживал смерть каждого казака. Сейчас он обдумывал новое, очень важное задание. Штаб фронта передал по радио шифровку. Намечается десантная операция для оказания помощи войсковой части, окруженной в лесах Белоруссии. Десант будет сброшен в лесах Духовщины. Приказано прикрыть высадку десанта и обеспечить продвижение к месту назначения. "Наметил продвинуться глубже в тыл - не разрешили... Хочется погулять с конницей в лесах родной Белоруссии и наших людей выручить из окружения..."
Вскочил, по-кавалерийски ловкий, бесшумно и быстро добрался до командного пункта, где Карпенков с двумя эскадронами сидел в засаде. Приказал Гордиенкову и Воробьеву взять ручной пулемет и следовать за ним.
Вернулись на старое место. Когда Яша Воробьев установил ручной пулемет, Доватор одобрительно кивнул непокрытой головой.
– А где кубанка, товарищ полковник?
– спросил Гордиенков.
– Какая кубанка? Помалкивай, Алешка. Смотри вперед!..
Простое дело - снять часового, а сколько тревог, волнений... Разведчики ушли - и как в воду канули. Минуты кажутся долгими, томительными часами.