Глухая стена
Шрифт:
— Что значит «вроде бы»?
— По словам дочери, он пьяница и живет как бродяга. Эта девочка переполнена ненавистью. Трудно сказать, кто вызывает у нее больше отвращения — отец или мать.
— Они не поддерживают друг с другом контакт?
— Судя по всему, нет.
Валландер задумался:
— Мотив мы пока не нашли. Надо копать глубже. Возможно, я ошибаюсь и нынешняя молодежь, причем не только мужского пола, в самом деле не усматривает в убийстве ничего из ряда вон выходящего. Тогда я капитулирую. Но не сию минуту.
— Может, тут трагический треугольник? — предположила Анн-Бритт.
— Что ты имеешь в виду?
— Может, стоит поближе глянуть на Лундберга?
— Зачем? Они же никак не могли знать, какой таксист приедет за ними в ресторан.
— Н-да, что верно, то верно.
Валландер заметил, что она о чем-то размышляет, и молча ждал.
— Пожалуй, можно истолковать это иначе, — сказала она. — Что, если они и вправду действовали импульсивно? Да, они заказали такси. И возможно, нам удастся выяснить, куда они собирались ехать. Но ведь не исключено, что при виде Лундберга у одной из них или у обеих возник импульсивный план…
Валландер понял, к чему клонит Анн-Бритт:
— Ты права. Есть и такая возможность.
— Девчонки были вооружены. Это нам известно. Молотком и ножом. Нынешняя молодежь, как видно, без оружия в карманах и сумках вообще не ходит. Увидев за рулем Лундберга, девчонки его убивают. Возможно, все было именно так. Хоть и здорово притянуто за уши.
— Не больше, чем все остальное, — отрезал Валландер. — В самом деле, стоит посмотреть, нет ли у нас чего на Лундберга.
Анн-Бритт встала, вышла из кабинета. Валландер придвинул к себе блокнот, попробовал подытожить то, что говорила Анн-Бритт. Час дня уже, а он так и не сдвинулся с мертвой точки. Вдобавок не мешало бы поесть. Может, в кафетерии еще найдется парочка бутербродов? Увы, на стойке хоть шаром покати. Он надел куртку и вышел из управления, не забыв на сей раз взять с собой мобильник и проинструктировать Ирену, чтобы в случае звонка из конторы «Америкэн экспресс» сразу же его соединила. Направился он в кафе поблизости от управления. Заметил, что народ с любопытством поглядывает на него. Н-да, об этой газетной фотографии наверняка чуть не весь город судачит. От неловкости он готов был сквозь землю провалиться, быстро поел и вышел на улицу. В ту же минуту зазвонил мобильник. Анита.
— Мы нашли его, — сообщила она.
Валландер тщетно шарил по карманам в поисках бумаги и ручки.
— Можно, я перезвоню? Через десять минут.
Анита дала ему свой прямой телефон. Он поспешил в управление и, едва войдя в кабинет, набрал номер.
— Карта выдана на имя некоего Фу Чжэна.
Валландер записал.
— Оформлена в Гонконге, — продолжала Анита. — Владелец проживает в Цзюлуне.
Валландер попросил продиктовать по буквам.
— Но дело в том, что с картой не все в порядке, — добавила Анита. — Она чужая.
Комиссар
— Стало быть, она заблокирована?
— Хуже. Она не краденая, а поддельная. «Америкэн экспресс» никогда не оформлял кредитной карты на имя Фу Чжэна.
— Что это означает?
— Во-первых, очень хорошо, что удалось так быстро это обнаружить. Во-вторых, владелец ресторана, к сожалению, своих денег не получит. Если у него нет страховки на сей случай.
— Выходит, никакого Фу Чжэна не существует?
— Почему? Он-то существует. Но его кредитная карта — липа. Как и адрес.
— Что ж вы сразу-то не сказали?
— Я пыталась.
Валландер поблагодарил ее за помощь и закончил разговор. Парень, возможно из Гонконга, явился с поддельной кредитной картой к Иштвану в истадский ресторан. И там имел зрительный контакт с Соней Хёкберг.
Он попытался отыскать связь, которая позволит сделать следующий шаг. Но не нашел. Связующие звенья отсутствовали. Может, я ошибаюсь? — думал он. Может, Соня Хёкберг и Эва Перссон просто современные монстры, совершенно равнодушные к чужой жизни?
Слово «монстры» заставило его вздрогнуть: он назвал монстрами молоденьких девчонок, девятнадцати и четырнадцати лет от роду.
Валландер отодвинул бумаги в сторону. Тянуть дольше, считай, уже некуда. Надо подготовиться к обещанному вечернему выступлению. Хоть он и решил просто рассказать о будничной работе, о текущем расследовании, нужно все-таки развить тезисы, намеченные утром. Иначе от нервозности все на свете забудешь.
Комиссар начал писать, но никак не мог сосредоточиться. Перед глазами неотступно стоял обугленный труп Сони Хёкберг. Он взялся за телефон, позвонил Мартинссону:
— Проверь, не найдется ли у нас чего на папашу Эвы Перссон, на Хуго Лёвстрёма. Обитает где-то в Векшё. Алкоголик, люмпен.
— Проще созвониться с коллегами из Векшё, они все выяснят, — ответил Мартинссон. — Я, между прочим, Лундбергом занимаюсь.
Валландер удивился.
— Анн-Бритт попросила, — пояснил Мартинссон. — Она поехала домой к Эве Перссон. Любопытно, что она рассчитывает там найти.
— У меня есть еще одно имя для твоих компьютеров, — сказал Валландер. — Фу Чжэн.
— Как-как?
Валландер продиктовал по буквам.
— Кто это?
— Потом расскажу. Встретимся на совещании во второй половине дня. Предлагаю собраться в полпятого. Ненадолго.
— Его правда зовут Фу Чжэн? — недоверчиво переспросил Мартинссон.
Валландер не ответил.
Оставшееся время комиссар посвятил обдумыванию своего вечернего выступления. И очень скоро возненавидел то, что ему предстоит. Годом раньше он побывал в Полицейской академии, прочел лекцию о своем опыте расследования преступлений, на его взгляд совершенно неудачную. Однако по окончании многие слушатели благодарили его. За что — он так и не понял.