Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка(Романы)
Шрифт:
Армильда первой заметила за окном кухни чье-то белое лицо, прижавшееся к стеклу. Она вскрикнула и вытянула вперед руку.
За окном стоял хозяйский сын из-под Раквере.
Громыхнув кухонной дверью, Бенита вышла.
— Молодой человек, подойдите поближе! — позвала она.
Шурша гравием, хозяйский сын подошел к крыльцу.
— Пропала! — с отчаянием выкрикнул парень. — Не пойму, куда она могла исчезнуть?
— Сказать тебе правду, — взволнованно начала Бенита, но тут же осеклась и закончила фразу иначе, чем думала. — Я тоже ровно ничего не понимаю.
— Куда она пропала? —
— Тебе она так нужна?
Парень шарахнулся в сторону.
— Как вы можете так? — звенящим голосом воскликнул он, и Бенита испугалась, что парень ударит ее.
— Прости, — пробормотала Бенита.
— Утром надо уходить, — уже спокойнее произнес хозяйский сын из-под Раквере, — а она исчезла.
— Входи-ка лучше, народ как раз садится за стол, — предложила Бенита.
— Не пойду, — заупрямился парень.
— Как хочешь, — решила не надоедать ему Бенита.
Однако, когда Бенита приоткрыла дверь, парень все же пошел за хозяйкой, словно ему страшно было остаться одному на темном дворе.
В горнице уже толпился народ. По знаку Бениты все сели. Хозяйский сын из-под Раквере устроился подальше, на самом краешке скамьи, и начал разглядывать скатерть.
Дети первым делом схватили по куску ветчины и ломтю хлеба и принялись с аппетитом уплетать. Взрослые выжидательно смотрели на Бениту.
Кулливайнуская Меэта пришла из кухни последней, неся в руках фаянсовые кружки. Встав в конце стола за спиной у Бениты и подняв палец, она стала пересчитывать гостей.
— По одной кружке на четырех человек, — в конце концов сосчитала Меэта и раздала кружки.
Женщины, не прибегая к помощи Бениты, разлили самогон по бутылкам. Теперь бутылки стояли между свечками, отливая зеленым.
Рикс поднялся и, придерживая левой рукой полу пиджака, сказал:
— Разрешите мне быть за хозяина.
Разлив самогон по кружкам, Рикс остался стоять. Он осторожно пододвинул одну из кружек поближе к себе и произнес:
— Я благодарю хозяйку Рихвы за сердечный прием. Мне думается, что еще никогда эстонец не проявлял по отношению к своим соотечественникам такого понимания и участия, как в последнее время, когда наш народ в отчаянии покидает родные места. Дороги наводнены людьми и животными, дома опустели. Брошенные на произвол судьбы, собаки воют во дворах, дорожки которых скоро зарастут бурьяном. Но те, кто самоотверженно остаются, не отказывают измученным путникам в хлебе и крове. Вот и здесь, на этом прекрасном эстонском хуторе, где нас свела судьба…
Бенита заметила, что Армильда смахнула слезу.
— Не легко, — продолжал Рикс, — покидать страну предков. С болью в сердце мы оставляем за горизонтом поля, на которых наши родители трудились не покладая рук, удобряя своим потом скудную почву.
— Навозом! — воспользовавшись минутной паузой, выкрикнул Парабеллум.
Каарел что-то пробурчал про себя. Но Рикс не дал сбить себя этой репликой.
— В книге судеб нашего народа много печальных страниц. В течение долгих веков нам не давали пощады немцы, однако еще нестерпимей, если тебя оседлают красные. Мы не можем оставаться в своих домах, мы слишком хорошо помним лето сорок первого, когда эстонских мужчин и женщин загоняли
Минна, опустив голову на руки, всхлипывала.
— Среди нас сидит мать, почтенная седая женщина. — Рикс взглянул на Минну. — Она поведала мне сегодня свою печальную историю. Ее дочь, настоящую хозяйку Рихвы, и зятя, героя освободительной войны, тоже увели под конвоем в то страшное лето. В чем они провинились? Разве любить свою родину грешно? Разве можно поставить людям в вину, что они гнули спину, обрабатывая поля этого хутора и делая их плодоносными? Что они построили красивый дом и всей душой разделяли стремления своего народа?
Теперь уже никто из женщин, кроме Бениты, не смог сдержать слез. Но Бенита отнеслась к словам Рикса иначе. Ей дали понять перед всем обществом, что она случайная хозяйка в Рихве.
— Будущее готовит нам трудные испытания, — сказал Рикс и, немного подумав, продолжал — Не легко покинуть родину, бросить ее на произвол судьбы, но не легче и воссоединиться с чужим народом, найти себе там место и кров, И поэтому я считаю людей, предпринявших этот далекий и опасный путь, героями. Неудовлетворенность, стремление освободиться из-под гнета, всегда были главными чертами лучших умов человечества. Эмигранты совершали великие дела повсюду, куда бы ни забросила их судьба. Почему Соединенные Штаты Америки достигли таких успехов? Потому что наиболее талантливые представители человечества, не нашедшие применения у себя на родине, переселились на новый материк, и там, на свободе, расцвели их таланты.
— Рикс, самогон остынет, — перебивая приятеля, воскликнул Парабеллум.
— Не мешайте, — обливаясь слезами, крикнула Минна.
— Нет, мы не можем ждать. У нас нет другого выхода. Мы должны, как бы тяжело нам ни было, покинуть зеленые нивы нашей родины.
— Нет, мы-то уж ни в коем случае за море не побежим, — прервал речь Рикса человек, который якобы вез соль и железо. — Мы хотим лишь подальше уйти от линии огня, а затем вернуться домой. У нас сын должен прийти.
Рикс пожал плечами.
Моментально овладев собой, он высоко поднял кружку с самогоном и сказал:
— За здоровье непримиримых!
Бениту словно что-то обожгло. Ей вспомнилось, что говорил Рикс, когда, будучи в выпускном классе, они вместе возвращались с какого-то вечера. Рикс сказал в тот раз, что интеллигентом нельзя стать, им надо родиться. Этими словами он причислил Бениту к низшим слоям общества. Как он потом ни лебезил перед ней, Бенита оставалась непреклонной. Хотя одно время Рикс даже нравился Бените, вот и сегодня она смутилась, увидев, как он вылезает из рессорной коляски.
— Я вот только в толк не возьму, как дикарям удалось обратить в бегство представителей арийского племени? — спросила Бенита у Рикса и, простодушно улыбаясь, взглянула на него.
— Так уж устроен у женщин ум, им недоступно все, что касается войны, стратегии и тактики, — заткнул ей рот Рикс.
— Выпьем за здоровье сверхчеловеков! — рассмеялся Парабеллум.
— Коротко и ясно, — согласился муж Армильды, Яанус, и отхлебнул большой глоток обжигающего напитка. Поморщившись, он украдкой провел коротким пальцем по носовому хрящу и ушной раковине.