Глупые игры... в Любовь
Шрифт:
Убираться. Нужно убираться отсюда прочь.
Едва вынырнула к танцполу, как вдруг Асканио преградил мне путь.
Ну, давай, ДАВАЙ! ОТЧИТЫВАЙ!
Молчишь? ЧТО МОЛЧИШЬ?
ТВОЯ ЛЕДИ превратилась в посмешище. ПОЗОР.
Бережно обнял за талию и прижал к себе.
Нервно рассмеялась и уткнула лицо в грудь.
– Утащи меня отсюда, - едва слышно прошептала я.
Как по команде, так и не проронив ни слова, крепче обняв за плечи (чтобы удерживать это полуживое, …
Умело расталкивая рукой бушующую, одурманенную толпу, спешно продвигался вперед.
Но разве… РАЗВЕ все могло так кончиться… мирно?
Вот и предел. Предел всему.
Лицом к лицу… столкнулись с Витторией.
Она, видимо, не могла сразу поверить своим глазам, что это… ЭТО… действительно – я.
Пьяное, дурное, полуживое создание… рядом с ее братом, в его объятиях - Я.
– Кресс-с-сная, - только и смогла выдавить из себя в оправдание.
Попытка дотронуться рукой до нее – резко отдернулась.
Молча, развернулась и пошла прочь, дальше, внутрь.
Нервно дернулась я вдогонку.
Вырвалась из расслабленных объятий Аско и попыталась идти, бежать за ней, догнать.
– Виттория, - жалобно, едва сдерживаясь от воя, позвала я. Ее. Мою подругу. Того, кто мне нужен сейчас… больше всего.
Замерла. Резкий разворот.
И снова застыла, глотая свои оскорбления… (в мою сторону).
Глубокий вдох – и подошла ближе.
Тихо, но мерно, холодно, чеканя…
Вытесывала слова.
– От кого, кого, а от тебя… не ожидала. И после всего… Всего, что тебе рассказывала. Знаешь же, как я его ненавижу. И ты?
– Прости…
– Что прости? ЧТО ПРОСТИ?
Но вместо слов… вместо эмоций… на каменном, моем, лице… покатились слезы.
Сорвались. Наконец-то сорвались… Буйной, безудержной, адской рекой.
Давно вы меня… не мучили.
Я замерла, не дыша,
… медленно умирала.
Ледяные мгновения. Минута сомнений. Тяжелая. Больная минута.
Я не шевелилась. Не хотелось больше жить.
Почему-то…
вот так просто…
сегодня…
я вновь сломалась.
Вдруг Виттория подошла ближе.
И жадно обняла.
– Жозе. Девочка моя. Не плачь. Не разрывай мне душу до конца, – прижала к сердцу. – Не плачь. Слышишь, не плачь! Я же тебя люблю. Люблю. Как дочь люблю. И все пойму…
Нежный, заботливый поцелуй в макушку.
– Не плачь…
– Простите… все меня, я не хотела, - едва слышно прошептала.
Уткнулась лицом ей в шею. Зарылась в волосы… и дико, звонко зарыдала.
Истерика сорвалась, взорвалась… полной мощью.
… ливнем из безмозглой… тучи.
***
–
– Я САМ, - резко, гневно перебил Витторию Асканио.
С вызовом уставилась в глаза.
– А ты еще ответишь, за все, свои, поступки.
– Не сомневаюсь, - и требовательно вытянул меня из ее объятий.
***
Жадно прижалась щекой к его груди. Скрутилась калачиком на сидении, прячась под его пиджаком.
… а перед глазами только и Доминик.
Чертов Бельетони… с той шлюхой.
***
Не сразу и поняла, что творю.
Резко дернувшись, собрав остаток сил (иль второе, гневное, отчаянное дыхание), забралась на колени Асканио и жадным поцелуем впилась в губы.
Месть… за месть.
?
И так по кругу.
?
Инстинктивно ответил, ответил мне.
Руки скользнули по телу, обнимая, прижимая к себе…
Но буквально еще мгновение – и отдернулся, отстранил меня от себя.
– Жозефина.
А я не даю говорить. Не даю ронять слова. Ненужные, ненужные МНЕ, слова.
И снова впиваюсь поцелуями, подбивая… на ошибку.
– Жозе, - резко, грубо оттянул меня от себя, – ты пьяная. Сильно пьяная.
– И что?
– Не хочу, чтобы потом жалела.
– Не буду, - и снова поцелуй в губы. Жадный, страстный, …
Откровенно требующий близости, поцелуй.
– НЕТ, - силой стянул меня с себя и завалил рядом на сиденье.
Дура. Дура!
Ухватилась за воротник и потянула на себя.
Невольно повис сверху.
– Прошу, Жо. Не дорывай то, что есть.
Слова током пронзили сознание. Замерла. Замерла…
Невольно обмякли руки, выпустив лацканы, ворот…
Отстранился.
Неужели, он догадался про Доминика?
Неужели?
***
Видимо, уснула. Уснула я, затерявшись в мыслях.
Пришла в себя только под вечер.
Не сразу сообразила, где была.
Огромная, усыпана множеством маленьких, ажурных подушечек, кровать.
Просторная, шикарная, убрана в стиле рококо… комната.
И я. Я … в чужой постели.
Асканио покорно спал на диванчике, у окна.
Но едва я дрогнула, как открылись его глаза.
Живо, но все еще вперемешку с дурманом сна, в миг дернулся, приблизился ко мне.
– Ты как?
– Г-голова болит, - едва слышно прошептала.
– Ты всю ночь… рвала. Видимо, сильное отравление.
– Передоз, - невнятно пробормотала себе под нос.
Криво, печально улыбнулся. Подобрался ближе. Удобно расселся и заботливо обнял.
– Бедная, бедная моя девочка, - ласково поцеловал в макушку.