Глупые игры... в Любовь
Шрифт:
– Доминик!
(казалось, крикнула сама себе)
Дурная, охмеленная, пьяная,
смирившись, прижалась спиной к стене.
Лицо под струи горячей воды.
Тяжелый вдох.
Что это было?
И…, главное, зачем?
Глава Двадцать Четвертая
***
Гори оно все… синим пламенем.
Натянула на себя ночную рубашку - и кулем завалилась в кровать.
Спать. Я буду СПАТЬ!
***
– ТЫ ЧЕГО РАЗЛЕГЛАСЬ? – от дикого визга меня
– Какого лешего? – пробурчала себе под нос и накрылась сверху одеялом (спряталась).
– ВСТАВАЙ, я сказала! – резко дернула на себя, едва не разорвав пододеяльник.
– Отвали! Я спать хочу!
– Я тебе сейчас высплюсь! Одним махом! Встала и пошла в теплицу.
– ЧЕГО? – удивленно уставилась на Морену (забыв про сон).
Ехидная улыбка заплясала на ее лице.
– В теплицу. Матушка Жаклин рада будет тебя видеть там… целый месяц, дорогуша. И главное, - вдруг приблизилась; глаза в глаза (да так близко, что я чувствовала ее ядовитое дыхание), - заступника твоего больше нет. А значит – я с тебя три шкуры сдеру.
Резко отстранилась. Разворот – и пошла на выход.
(на мгновение застыла у дверях)
– Через пять минут жду внизу, - (прошипела, не оборачиваясь), - иначе месяц вырастет в два. А мало – то и в три. Я тебя перевоспитаю.
– Эт еще кто кого! – только и успела гаркнуть вслед (но та уже скрылась; искренне надеюсь, что все же услышала…)
Э-э-э… а теперь, рассудок, поподробнее.
Какого еще такого… защитника у меня больше нет?
***
Нервно потирая глаза, я пыталась прийти в себя.
Битый час торчу здесь, пикирую в отдельные стаканчики рассаду томата.
Боже, какой же это – идиотизм!
Честно, после таких мучений – спокойно смотреть на помидоры не смогу. Да что помидоры? Вообще на зелень. Уже мерцает она перед глазами, едва прикрываю веки.
Ну, де Голь. Как же я тебя ненавижу!
Ух!
Защитник…
И снова я возвращаюсь к этой теме. Нет, конечно, догадки есть. Но почему «его больше нет»? Что случилось?
***
Странное чувство пустоты, страха, волнения… засели внутри меня.
Почему сегодня на обед… Доминик не явился?
Что случилось?
– Амели…
– Да?
– А…, - (вот черт! и какие же правильные слова подобрать, чтобы не вызвать подозрения).
– Слушаю, - мило улыбнулась девушка в ответ и спешно протиснулась в проход (на ступеньки, дабы вовремя покинуть трапезную).
… и я пытаюсь не отставать (скривилась в мучениях; черт! черт! как спросить?)
– А Бельетони бастует?
– Не поняла?
(аааа, Амели! чего тут не понять! ты что, издеваешься надо мной?)
– На обед не пришел.
– Ах, это. А ты не слышала?
– Нет, - (да уж, глупее вопрос не придумать; коль слышала бы – хрен спросила!)
– Уехал Бельетони вчера.
–
– Вот так. Вчера покинул Эйзем.
– Надолго?
– Может, и навсегда, - невольно скривилась и вздернула плечиками (вдруг на мгновение застыла, дабы мы поравнялись, и тихо, вкрадчиво прошептала на ухо). – Поссорились они с Матушкой-настоятельницей.
– Клариссой?
– Клариссой. Когда-то уже было такое.
– И?
– И закончилось тем, что Доминико из Ордена был изгнан, и на Эйземе с тех пор… лишь как гость.
– Дык, а разница?
– Большая. Орден больше не подписывается за его поступки, не защищает, не поддерживает в начинаниях. Чужой человек.
– Подумаешь, - (невольно развела руками и нервно скривилась – невелика потеря). – Так что… и теперь, в этот раз, все так серьезно?
– Думаю, что… да.
***
Злилась ли я на Бельетони?
События так быстро развиваются, сваливается все на мою голову, что уже не знаю что и к чему.
Люблю, люблю этого чертового уродца. И готова все прощать.
Дура?
Ох, еще какая дура!
Но что было в душевой? Зачем он это сделал?
Эдакое… романтическо-вампирическое прощание?
Тоже мне… упырь недоделанный.
Не думала, что полукровки кусаются, пьют кровь.
Идиотизм.
А сама? Сама, разве лучше? Зачем повелась? Наглоталось той гадости?
Гадости?
Эх…
Боже, помилуй, прости грешницу.
Но такого удовольствия… я еще никогда не получала.
Черт! Черт! Больной извращенец…
Жозефина приди в себя!
Уехал. Поссорились.
Интересно, что же там случилось? Неужто из-за меня?
Размечталась. Не той высоты полета ты птица, Жо, чтобы Основатели Ордена ссорились из-за тебя (или ныне Главенствующий и бывший, но гость… эх, черт голову сломает в этих интригах!)
Сейчас мне не до этого.
Снова пять – и я иду в теплицу.
А разве не предупреждала вас? Не говорила, что скоро мне там снова быть. И то, едва ли не «навечно».
Предупреждала.
Но больше себя, чем кого-либо еще… (вас, придуманных в больном сознанию слушателей; простите, если обидела).
Ох, ох, Жозе! По-моему, ты уже окончательно рехнулась! Как заговорила! Чего наплела!
Обреченно развалившись у настилов, принялась пропалывать саженцы.
Еще потом эту гадость и удобрять.
Благо, что хоть работаю здесь не одна (пусть не общаемся, но все же нескучно).
Кто - тоже наказан, а кто так - согласно расписанным обязанностям здесь коротает дни. Это вам - не Искья: здесь нет рантье и их беззаботной жизни! Труд, труд и еще раз труд держит Эйзем среди живых, да еще и таким огромным, сплоченным, со стабильной, уверенной в завтрашнем дне, экономикой, обществом. Отдельная страна (негласно). Отрешенный мир (де-факто).