Гнёт. Книга 2. В битве великой
Шрифт:
— Действуйте, товарищ Древницкий, вам поможет Сергей.
Сергей отошёл и свистнул. Моментально его окружили человек двадцать рабочих и гимназистов. Среди них была дочь полковника Багрова, бойкая брюнетка.
— Серёжа, ещё бы человек десять. Уже по мосту идут. Надо без шума…
Молодёжь по указанию Древницкого притаилась за развалинами, А за бугром уже шёл митинг. Ораторы сменяли друг друга под одобрительные возгласы рабочих.
Древницкий, окружённый десятком юношей, стоял на дороге, оживлённо беседуя. К ним быстро приближался молодой пристав, за ним шагал десяток полицейских.
— Любопытствуете, господин Древницкий?
— Да вот уговариваю молодёжь заняться рыбалкой вместо митинга.
— А я с этим никак не согласна. Не правда ли, интересно послушать и понаблюдать? — Брюнетка кокетливо взглянула на пристава. Подойдя ближе, сказала:
— Ах, вы вооружены! Неужели решились бы стрелять? Или револьвер не заряжен?
Пристав, взглянув на элегантную барышню, заулыбался, щёлкнул шпорами, стал любезным.
— Долг службы. Если понадобится, будем применять оружие…
— Не верю… Для страха. Он не заряжен, покажите!
Пристав расстегнул кобуру. Молодёжь давно уже окружила полицейских, угощая их папиросами. Из-за развалин вышло ещё несколько гимназистов, рабочих.
В тот момент, когда пристав расстёгивал кобуру, Древницкий широким жестом снял свою шляпу, помахав ею, как бы освежая лоб.
По этому условному знаку началась шутливая возня. Девица быстро и ловко выхватила из кобуры пристава револьвер. Сергей мигом отстегнул его шашку, остальные с шутками и смехом обезоружили полицейских.
— Господа, что это значит? Вы не имеете права так обращаться с представителями власти… Отдайте оружие!.. Мадмуазель…
Но мадмуазель, убегая с револьвером, крикнула:
— Я пока спрячу оружие, а то сгоряча вы станете его "применять".
Молодой рабочий подошёл к приставу.
— Всё оружие в сохранности вы получите в городском саду возле сквера через… — он оглянулся.
— Через час! — крикнул издали Сергей.
Тем временем митинг закончился. Участники группами не спеша стали расходиться.
— Я не понимаю, что всё это значит? Что я скажу начальству? — лепетал растерявшийся пристав.
— Ах, поручик, — вздохнул Древницкий, — юность кипит… Вспомните, в военном училище не проделывали ли вы такие же шутки?
Поручик был смущён. Всего года два назад надел он офицерские погоны. Он вспомнил свои и других сорванцов проказы.
— Но ведь я под суд пойду! Нас обезоружили…
— Пустяки. Оружие получите через час, а начальству доложите, что при виде наряда полиции мирная демонстрация рассеялась без эксцессов. Только предупредите свой конвой, чтобы не болтали…
Пристав благодарно взглянул на доброжелательного пожилого человека и, заметив в его глазах вспыхивающие искорки смеха, окончательно смутился. Древницкий засмеялся.
— Полноте! Это весёлое приключение не станет достоянием пересудов. Порукой — моё слово. Молодые люди, — обратился он к молодёжи. — Умеете вы хранить тайны?
— Да, да! Тайны умеем хранить!
— Так вот: этот эпизод с митингом и разоружением полиции — глубокая тайна. Революционная тайна. Согласны?
— Согласны. Мы не болтливы, — раздались голоса.
— Ну, а теперь вам, поручик, пора. Пока
Дома Древницкого ожидало письмо от Ромина. Нетерпеливо распечатав его, прочёл:
"Дорогой Владимир!
Давно от тебя нет писем, всё ли благополучно в семье, сам здоров ли? Мы живём по-прежнему тихо, мирно. Лиза с ребятами возится дома, иногда участвует в благотворительных спектаклях. Я беспрерывно мыкаюсь в командировках. Недавно с генералом ездили на станцию Геок-Тёпе, где состоялось торжественное освящение военно-исторического музея. Открыли его в память М. Д. Скобелева и его знаменитого похода.
Глядя на прекрасный портрет Скобелева, я переживал те дни, когда служил под его началом. Как живой глядел на меня любимый генерал. Рядом карта с его пометками, она знакома мне. Кругом на степах развешано наше и трофейное оружие. Есть чудесная статуэтка — мчащийся туркмен с обнажённой шашкой. Конь и всадник полны движения, ярости. Я видел много таких во время боёв. Всё это уже история. А рыцари песков теперь мирно кочуют, разводят каракульских овец, а некоторые работают на железной дороге, перейдя на оседлое положение.
Хотя, надо оговориться, это только простой народ так миролюбиво живёт в содружестве с русскими. А вот их ханы… большей частью ненавидят нас, хотели бы изгнать русских, чтобы опять безнаказанно властвовать, казнить непокорных…
Один из ханов, получивший воспитание в Петербурге, ныне полковник, до того ненавидит русских, особенно меня, что при разговорах зеленеет и весь дёргается. Чувствую, будет у меня с ним стычка.
Не думаешь ли совершить путешествие в Закаспийскую область и побывать в Асхабаде? Ты же теперь вольная птица! Впрочем, и я тоже в отставке…
Приезжай, буду рад повидать старого друга".
Твой Виктор".
Прочитав письмо, Древницкий крепко задумался. Как живое стояло перед его глазами волевое лицо Ронина.
Глава четвёртая
ВОЗМЕЗДИЕ
Ротмистр Крысенков был в прекрасном настроении. Вот уже неделя, как он ежедневно получает интересную почту. В канцелярии, как всегда, на письменном столе газеты, журналы и среди них много конвертов, открыток. Вот и сейчас сверху газет лежала пачка писем.