Гнёт. Книга 2. В битве великой
Шрифт:
Ронин остановился у Аничкова моста, украшенного четырьмя бронзовыми конями. Задумался.
Возле одной из статуй Ронин заметил человека. Облик его показался ему знакомым. Вгляделся. Под нарочито неряшливой одеждой угадал члена петербургского комитета Тихая.
Подошёл к пьедесталу, залюбовался конём. Казалось, каждый мускул трепещет под гладкой бронзовой кожей. Зашагал дальше, услышал тихий голос: "Заболел, не разговаривайте со мной. Шпики ходят по пятам…"
Ронин, не глядя, обронил:
— Еду в Ташкент.
— Разумно.
Ронин
По дороге к гостиному двору встретил ещё одного путиловца. Тот небрежным жестом сдвинул кепку на лоб. Условный знак — надо побеседовать.
Ронин перешёл улицу и спустился в студенческую столовую, что помещалась в подвале.
Возле окна был свободный столик, покрытый закапанной скатертью. Ронин пробрался к нему, достал из портфеля большой лист белой бумаги, застлал им часть стола.
Соседи-студенты предупредили:
— Илюшку вчера арестовали, облава была.
— Обошлось спокойно?
— Какое там! Намяли бока трём шпикам. Нагрянула полиция. Человек пять взяли…
Ронин пошёл к окошечку за обедом. Когда вернулся, застал за своим столом путиловца. Тот внимательно изучал меню и что-то старательно царапал карандашом.
— Ага, самообслуживание… Придётся сходить…
Ронин прочёл между названиями блюд: "Завтра вечером доставлю на вокзал литературу".
Ронин сунул меню в карман и принялся за обед. К столу подбежал суетливый студент:
— Разрешите пристроиться к вашему столику?
— Садитесь.
Тот взъерошил свои пышные волосы, передёрнул широкими плечами и, сев за стол, положил перед собой свёрток. Развернув, достал два бутерброда и два пирожка, стал аппетитно, по-мальчишески, есть завтрак.
— Не верю я столовкам, — непринуждённо болтал он. — Лучше своё, холодное, но свежее.
Ронин ничего не ответил. Через голову студента стал наблюдать за путиловцем. Тот не вернулся на своё место, сел к другому столику и торопливо съел обед.
— Вы на каком факультете? — спросил Ронин своего нового соседа.
— На юридическом.
— Вы, должно быть, человек обеспеченный. Что заставляет вас посещать столовую?..
Студент поёжился.
— Привычка… Трудно, знаете ли, в одиночестве… Тянет к своим, к товарищам. Посидишь, поболтаешь…
— Что же, похвально, — скептически произнёс Ронин, вставая из-за стола. — Спасибо за компанию.
На другой день вечером, садясь в поезд, Ронин увидел путиловца:
— Я слышал, вы брали билет до Ташкента, — произнёс он тихо. — Не откажете захватить. Братан вас встретит на вокзале. Тут учебники…
— Если очень нужно, сделаю…
Как только поезд тронулся, в купе ввалился вчерашний весёлый студент.
— Фу-у! Чуть не опоздал. Разрешите! — Он сел напротив и внимательно посмотрел на Ронина. — Послушайте, сосед, а я вас где-то видел…
Ронин не выразил никакого желания разговаривать с навязчивым молодым человеком. Невольно подумал о свёртке, переданном
— Куда вы едете? — решил всё же поинтересоваться Ронин.
— В Рязань, к родственникам…
В Москве Ронин вышел на вокзал, позавтракал, прошёлся по перрону и вернулся в загон. В купе студента не было. Проверил тючок с нелегальной литературой. Он лежал на месте, но был, кажется, перевёрнут.
В Рязани неожиданно появились два жандарма.
— Ваши документы, — обратились они к Ронину.
Он хладнокровно вынул паспорт, удостоверение редакции и справку из театра.
— Пожалуйста, всё в порядке.
— А ваши вещи?
Ронин указал на портфель, пальто и небольшой чемодан.
— А этот тючок?
— Это не моё.
В это время в дверях купе показался студент.
— Как не ваше! — воскликнул он. — Вам передали его на вокзале!
Ронин усмехнулся;
— Так. Значит, работаете с головы… — А жандарму объяснил: — Этот запакованный тючок мне на вокзале передал незнакомый человек. Просил довезти до Ташкента.
— Но тючок вы вскрыли, обнаружили нелегальщину и не сообщили… Придётся до выяснения арестовать вас. А вы, господин, дадите показания.
— А мне всё равно сходить, — заявил "студент".
Ронин оделся и вышел. За ним два жандарма понесли чемодан, портфель и нелегальную литературу.
Прошло томительных три месяца. Ронина не вызывали на допрос, не позволяли писать письма дочери.
Начальник тюрьмы объяснил:
— Держим до особого распоряжения. Скоро всё выяснится.
Ждать было тяжело. Стали пошаливать нервы. В беспокойных снах он скакал на Дастане по залитой лунным светом дороге. Рядом — Лада, такая родная и такая далёкая. Думал о ней часто. Думал с болью. Сомневался, правильно ли поступил, отказавшись от собственного счастья.
Как-то вечером, после обычного обхода старшего надзирателя, Ронин услышал возле своей двери осторожные шаги. Что-то тихо стукнуло, и шаги заглохли в отдалении. Подойдя к двери, обнаружил свёрнутую в трубочку записку, листок бумаги и карандаш.
При слабом свете свечи с волнением прочёл:
"Держитесь, товарищ. Заявляйте протест, требуйте гласного суда. Мы с вами. Комитет С. Д.."
"Что это? Провокация или местные социал-демократы хотят прийти на помощь?"
Стук повторился. Ронин быстро подошёл к двери, глазок медленно открылся, тихий голос произнёс:
— Барин, с воли вам весточка. Напишите, за что вас забрали. Я новый стражник, завтра поведу на прогулку. Записку суньте под камень возле двери. Передам товарищам. Слышите?
— Да. Спасибо.
Стражник отошёл и зашумел в коридоре:
— Гаси свет, кто жжёт свечи?
На следующий день Ронин был вызван в канцелярию.
— Кто будет Антонида Викторовна? — хмуро спросил начальник тюрьмы.
— Моя дочь, учительница.
— Прислала вам посылку и записку. Просмотрите, перечислите на этом бланке всё, что получили, и подпишите. Как у тебя, Слиткин, записка готова?