Гнев Гефеста(Приключенческая повесть)
Шрифт:
Заместитель начальника штаба ВВС пригласил всех подойти к снимкам, еще раз посмотреть их и потом, после информации заместителя председателя комиссии (Гусаров почему-то отсутствовал) о предварительном расследовании причин катастрофы, задать возникшие вопросы, высказать свое мнение.
Еще минут десять ушло на осмотр снимков. Несмотря на то, что увеличение было многократное, рассмотреть лицо Арефьева под стеклом гермошлема не удавалось. И на всех снимках, за исключением того, где Арефьев беспомощно лежал на воде, не было похоже, что с испытателем произошло что-то трагическое.
Когда офицеры и генералы расселись по рядам, заместитель начальника штаба кивнул Петриченкову— начинайте.
Полковник
— Товарищи! Сегодня мы похоронили талантливого испытателя и замечательного офицера — капитана Арефьева. Четыре дня мы тщательно и скрупулезно изучали материалы и документы, связанные с подготовкой к испытаниям. К чести всего инженерно-испытательского состава, никаких нарушений допущено не было. И все-таки человек погиб. В чем дело? Чтобы картина была более ясная и чтобы не тратить много времени, думаю, прежде всего следует зачитать медицинское заключение.
Спазмы отпустили сердце Веденина, и комок исчез: значит, дело не в катапульте, а, как и подсознательно он предполагал, что-то со здоровьем Арефьева — не выдержало сердце или еще что-то…
Петриченков открыл папку, достал лист и прочитал выразительно, чеканя каждое слово, как приговор сурового судьи:
— Медицинское заключение о причине гибели испытателя парашютов и катапульт капитана Арефьева Игоря Андреевича, занимающегося испытанием средств спасения восемь лет, признанного на всех медицинских комиссиях годным без ограничения к испытательной работе (последнее медицинское заключение дано в канун испытания после профилактического лечения в госпитале остеохондроза). 1 октября сего года при испытании новой системы катапульты «Супер-Фортуна» на скорости, близкой к 2М, на высоте 5000 метров вследствие продольной и радиальной перегрузок произошел компрессионный перелом третьего поясничного позвонка, вызвавший повреждение спинного мозга и паралич конечностей. При оказании первой помощи больного вывести из шокового состояния не удалось, а при транспортировке его на берег между девятью и десятью часами произошла внезапная остановка сердца.
При патологоанатомическом исследовании диагноз полностью подтвердился: вследствие продольного сжатия и радиального скручивания на третьем поясничном позвонке отмечено клиновидное сплющивание; в легких пострадавшего обнаружено незначительное количество морской воды, что дает основание полагать о его шоковом состоянии при приводнении.
Петриченков сделал паузу, положил листок и посмотрел в зал. На его лице не осталось и следа недавней скорби.
Медицинское заключение, прозвучавшее в его устах, ошеломило Веденина: он рассчитывал услышать все что угодно, но только не «вследствие продольной и радиальной перегрузок…». Откуда они это взяли? О какой радиальной перегрузке идет речь, когда при прокручивании киноленты никакого вращения кресла не было?.. Вот почему Измайлов прятал глаза, избегал с ним не только разговоров, но и встреч…
Петриченков прокашлялся, собираясь продолжить доклад, но заместитель начальника штаба остановил его.
— Какие есть вопросы по медицинскому заключению?
Веденин, чувствуя, как заклокотал в груди гнев и по всему телу растекается жар, поднялся.
— Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? О какой радиальной перегрузке идет речь? Откуда она взялась и какими фактами подтверждается?
Заместитель начальника штаба взглянул на Петриченкова — объясните, мол, — и полковник заторопился.
— Как же, товарищ Веденин, разве вы не знаете? Вот даже на этих снимках видно, что ваша катапульта, как и в первом варианте, имеет тенденцию к вращению. Об этом в свое время
Он говорил так твердо и убедительно, что, несомненно, сам верил в эту версию. И Веденину снова вспомнился разбор испытания, когда Арефьев говорил о вращении. Да, тогда вращение было. И сколько они потратили сил и времени, чтобы найти причину и устранить дефект. А теперь, когда никакого вращения не было, Петриченков почему-то не взял во внимание последнее испытание «Фортуны», построил, по существу, версию на первоначальном просчете: организм не выдержал продольной и радиальной перегрузок.
Сдерживая негодование, чтобы не сорваться и доказательно разгромить несостоятельность выводов Петриченкова, Веденин направился к сцене.
— Полковник Петриченков утверждает, что на этих снимках отражена тенденция катапультного кресла к вращению — мы-де видим его под разными углами. Но прошу товарища заместителя председателя комиссии и всех присутствующих здесь обратить внимание на такую, казалось бы, малосущественную деталь на снимках — на блики от солнца. На втором снимке блик особенно заметен и совсем в другом месте. О чем это говорит? О том, что снимки сделаны разными кинотеодолитными установками. Отсюда и разные ракурсы испытателя.
Петриченков хотел было что-то возразить, но опустил голову. Значит, аргументов не нашел или понял, что они неубедительны. И Веденин продолжил:
— Значит, смею утверждать, что никакой радиальной перегрузки не было. Теперь о продольной. В испытательской книжке Арефьева записано, что накануне испытаний он провел тренировки на всех тренажерах, в том числе произвел пять тренировочных катапультирований, перегрузка которых идентична той, которую уважаемые члены комиссии посчитали гибельной. И еще — о продольной и радиальной перегрузках. Заместитель председателя комиссии товарищ Петриченков тщательно изучил заключение Арефьева по «Фортуне» четырехлетней давности. Там действительно вращение было. Без «тенденции», около десяти радиан. Но даже тогда при такой радиальной перегрузке с Арефьевым ничего не случилось. Вот почему я категорически против вывода комиссии о том, что причиной смерти Арефьева явились продольная и радиальная перегрузки. Прошу понять меня правильно, я не пытаюсь и не стремлюсь уйти от ответственности, катапульта моя, значит, и вина моя. Но я хочу истины. Выводы же, которые доложил здесь Петриченков, считаю необъективными и неубедительными. — Веденин повернулся и пошел на свое место. И пока он шел, в зале царила гробовая тишина. А когда сел, Петриченков нервно толкнул двумя пальцами очки, прокашлялся. По заду покатился шумок возражения — присутствующие не желали его слушать.
Заместитель начальника штаба ВВС постучал карандашом по графину.
— Прошу внимания, товарищи офицеры. Напоминаю, что выводы, которые докладывает здесь товарищ Петриченков, предварительные, они будут еще перепроверяться, уточняться, корректироваться. Потому мы и даем вам возможность задавать вопросы, выяснять неясное. Кому еще что непонятно?
— Разрешите с места? — тяжело поднялся Матушкин. — Аргументы Веденина, на мой взгляд, настолько убедительны, что в комментариях не нуждаются. Вот и весь мой сказ. — И он сел.