Гнев. История одной жизни. Книга первая
Шрифт:
— Ваше превосходительство, вчера магазин вашего покорнейшего раба Ходжи…
— Встань, чего ползаешь на коленях! — прерывает унизительную речь Ходоу-сердар. — Говори толком, что случилось и прими человеческое достоинство!
— Вчера ночью, — поднимаясь на ноги, говорит Ходжи. — у меня обокрали магазин: унесли все до последнего, все товары и ценности. Но я уверен, что приказом вашего превосходительства воры будут пойманы и жестоко наказаны. Вы не позволите запятнать вашу честь, ибо вы стойте на страже общественного имущества и мирной жизни. Слава аллаху!
— Очень хорошо, уважаемый Ходжи Ага, что вы пришли и сообщили нам об ограблении вашего магазина. Конечно,
— Ваше превосходительство, ночью, когда прекратилось всякое движение, когда все честные люди уснули…
— Так, так, — о чем-то думая, отзывается Ходоу. — Это значит, вор внутренний. Вокруг города до самого утра патрулируют наши джигиты, они не могут пропустить чужих воров. И еще скажите, пожалуйста, как совершено ограбление: дверь сияли или крышу проломили и залезли?
— Нет, хан-сердар. Все проще и милей— замок сбили.
— Ну, тогда понятно. По всему видно, что вор неопытный и с помощью аллаха мы его быстро найдем. Учтите, Ходжи Ага, в Миянабаде не пропадет ни одна вещь, если она заработана честным трудом! Идите спокойно, а мы Назначим расследование, как положено, и с помощью аллаха Найдем потерянное. Вы-то отлично сознаете, Ходжи-Ага, что без позволения аллаха, ни один листик с дерева не упадет, ни один вор своего черного дела не сделает. Так что, Ходжи Ага, найдем, если есть на это позволение аллаха. А вот, если нет, тогда простите нас… Не можем мы свою волю поставить выше волн аллаха! Идите.
Ходжи Ага пришел с кроткими, как у джейрана глазами, а ушел с глазами налившимися кровью, как у кабана. Богач потерял всякую надежду.
В минуты разговора с коммерсантом Ходоу-сердар поразил меня своей мудростью. Он-то хорошо знал, что вещи конфисковали его же воины, но так искусно свалил содеянное на аллаха, что богачу и крыть было нечем. Когда коммерсант скрылся за дверью, Ходоу сказал:
— Мы не оправдали бы доверия народа, если бы не потрошили грабителей. Так я говорю, Гусейнкули?
— Правильно, сердар-джан. Именно так я и понимаю!
Прямо из арка я зашел в шерапхану, сел рядом с пожилым крестьянином. Видимо, он приехал за покупками в город. Спрашиваю сельчанина:
— Отец, как у вас в этом году урожай: яблоки, виноград, абрикосы? А так же хлопок, пшеница? Сыты ли овцы и ягнята?
— Слава аллаху. — живо отозвался он. — Впервые за пятьдесят лет я вижу такой обильный урожай, сынок. Не было никогда такого урожайного года! Почти все посевы уродили, только малая доля сгорела.
— Не понятно мне, отец, почему так: климат один, а урожаи разные?
— Давно пора самому догадаться, сынок. Почтальоном работаешь, а в политике не разбираешься!
— Как же не разбираюсь, апо? О политике пишут в газетах, а у меня их всегда полная сумка. Все время я нагружен этой самой политикой.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать, апо.
— Значит, еще семнадцать лет будешь глупым! Верно говорю. Газеты ведь каждый сумеет носить, а разобраться в политике… Эг-ге!.. Политика должна быть в своей собственной башке! Вот послушай, что такое есть госпожа политика. В нашем селе, наверно, восемьдесят пять процентов людей, до нынешнего, народного правительства, обкрадывались миянабадскими громилами. Приходят грабители Самсана кричат: «Кур давай! Ягнят давай! Налог плати». Приходят молодчики Монтасера, те еще наглее: «Ага, ты ишака ударил?! А ну-ка, плати штраф! Ага, ты свою жену побил? Совесть потерял? Выкладывай штраф!» Вы спросите меня: «А сельские клопы-кулаки тоже платили штрафы?» Нет, не платили. Скажу, сынок,
— Как будто у меня стало вдруг две головы: одна мудрей другой, апо!
— Если уразумел, то никогда не забывай.
— Никогда не забуду. Ох и напился я!.. Пейте один, я больше не хочу. Мне хватит, апо, а то бороться с вами буду!..
— Нет, погоди, сынок. Если ты все понял, то тогда скажи: почему у нас в этом году большой урожай? Не только в нашем селе, по всей местности Саласа урожай! Велде, где власть Ходоу-сердара ничего урожай!..
Нашу теплую беседу прервал комендант. Грузный, с заложенными за спину руками, он остановился на пороге, и я встретился с ним глазами.
— Здравствуйте, господин комендант! Рад вас видеть! Присаживайтесь к нам…
Комендант опускается на соседний стул, с улыбкой говорит:
— Ох, дорогой постчи, мы с тобой уже старые друзья. С тобой отрадно говорить и от тебя мне нечего скрывать. Аллах свидетель. Мне сейчас очень легко. Много лет я жил, как подсудимый. За каждый чужой карман в городе отвечал, Ап, что там карман! У кого-нибудь котенок подох, не туда выбросили, с коменданта спрашивали! Теперь, слава аллаху- магазины по ночам трещат, добро коммерсантов летит, а с меня никто и не спрашивает. Красота. Даже в арк не вызывают. Совсем благодать.
— Господин комендант, как же так получается? Каждую ночь кто-то очищает крупные магазины, а виновников никак не найдут. Неужели они по ночам гипнотизируют или усыпляют вас?
— Ай, гипноз тут ни при чем, — небрежно отмахивается комендант. — Этим ворам сам аллах помогает. Ты читал «Тысячу и одну ночь»?
— Читал, господин комендант. Очень хорошая фантастика.
— Э нет… Там не все — фантазия. Например, про нишапурского вора — это не фантазия, это — в самом деле… Не зря имя легендарного вора Мамеда народ до сих пор произносит с уважением. Это от него сложилась курдская поговорка: «Быть вором — быть мужчиной». Я не знаю, кто грабит миянабадские магазины, но могу сказать точно, что этот вор перенял высокое мастерство знаменитого вора Мамеда!
— Впервые вижу блюстителя порядка, который встает на защиту вора! — хохочу я над комендантом. — Давайте воспримем сладенького, господин комендант, за здоровье нового правительства!
— Ал-ла, с удовольствием, дорогой постчи! — отзывается он и тянется за бутылкой. — Впервые вижу такое правительство, которое не нуждается во мне. Ей богу! Вот это государственная мудрость!
ШИРВАН
Кто-то и когда-то сказал: «У счастья нет границ». Ей богу, если б я знал где похоронен этот умный человек, я бы поставил ему памятник! В самом деле, загляните-ка в мое прошлое. Совсем недавно я ходил по полям с пастушеской палкой, и самым преданным моим собеседником и другом была собака. Потом я попал в среду чиновников, пообтерся в аристократическом обществе, кое-что перенял, а многое и возненавидел. Но главное больше стал понимать — что такое мир. Спасибо за это тегеранскому повару! Он на многое открыл мне глаза! Пока я разглядывал мир и постигал смысл жизни, счастье подбросило меня на следующую ступень, сделав почтальоном. Теперь опять новая радость! Посудите сами: мои киштанские друзья до сих пор не видели даже Боджнурда, а я уже отправляюсь в путешествий до Ширвана!