Гнездо желны
Шрифт:
Закрыв себе рот и нос ладонью, чтобы случайно не наглотаться пыли и не чихнуть, я вообще не шевелилась, слившись с темнотой. Судя по скрипящим половицам, хозяйка была крупного телосложения. Она медленно обошла всю комнату, и её тяжёлое грудное дыхание было хорошо слышно даже под кроватью. Будто хищник вынюхивал добычу с хриплым рыком, клокотавшим в глотке.
Хоть бы не вздумала наклониться! Хоть бы ушла как можно скорее!
В гостиной на одной ноте плакал ребёнок, но хозяйка будто его не слышала. Она перекладывала своих кукол, судя по шелесту их одежды.
Неужели
На кухне громко зашипела закипевшая вода, вылившаяся прямо на плиту. Встрепенувшись, женщина тотчас бросилась к своей позабытой на огне кастрюле с пелёнками.
Это мой шанс! Нужно убираться отсюда, пока действительно меня не поймали!
Стараясь не шуметь, я выбралась из-под кровати и беззвучно выскользнула в коридор, всё время поглядывая на распахнутую дверь кухни в самом конце квартиры.
Обстановка здесь, конечно, была странная. Как оказалось, на всех стенах в коридоре висели старые чёрно-белые фотографии, где все виденные мной в спальне куклы были усажены на лавки, диваны или в кресла, как живые люди, и смотрели прямо в объектив.
Я передёрнула плечами от волны мурашек, пробежавшей по лопаткам. Прокравшись в гостиную, я хотела было выдохнуть, но не тут-то было. Младенец в колыбели внезапно закричал таким дурным голосом, словно его ошпарили кипятком. Он выводил рулады, переходившие в истерику, и почти сразу же с кухни вновь послышались торопливые шаги.
Да что же это такое! Нырнув, как в бездонный омут, в кипу игрушек, сваленных у ближайшей ко мне стены, я замерла без движения. И в тот же миг на пороге возникла хозяйка. Она шагнула к люльке и стала молча укачивать малыша, но тот всё никак не желал замолкать.
Сквозь щёлку в своей крепости я оглядела комнату и бросила тоскливый взгляд на противоположную стену, где меня дожидалась раскрытая решётка вентиляции. Теперь до неё было не добраться. Пока хозяйка здесь, я вряд ли сумею прокрасться мимо неё незамеченной.
Что же делать? Закусив губу, я стала выжидать. Не мог же этот ребёнок кричать без остановки целый день, в самом деле! Но, как выяснилось через десять томительных минут, мог. Потому что время шло, а младенец не успокаивался. И моя надежда тихо выбраться из этой ужасной квартиры таяла на глазах.
Вечно сидеть на месте тоже было нельзя, и я, осторожно раздвигая игрушки, стала по стеночке на четвереньках ползти по периметру комнаты, прикрываясь мягкими слонами, медведями и зайчиками. Когда до решётки оставалось преодолеть всего пару метров, хозяйка вдруг с хрипом вскинула голову, шумно втянула носом воздух и обернулась. Я замерла, как мышь под веником, забыв даже, как нужно правильно дышать. Закрывавшая меня от взгляда женщины кипа игрушек, давала очень плохой обзор. Но одно я разглядела точно. У обернувшейся в мою сторону хозяйки квартиры не было лица – только огромная пасть, из которой высунулся длинный синеватый язык, и где поблёскивали ряды острых чёрных зубов, тянувшихся до самой глотки.
От
Что это за существо?! В чьём логове я оказалась?!
Когда меня за локоть внезапно схватила сухая холодная ладонь, выводя из ступора, я едва не задохнулась от ужаса. Но рот мне тут же зажала другая рука. Это была тётя Анфиса, которая, мерцая в полумраке своими крупными глазами, сидела рядом, тоже спрятавшись в горе мягких игрушек, и взгляд её был едва ли менее испуганным, чем у меня.
Уж как бы я ни недолюбливала свою вторую тётю, склочную и вечно всем недовольную женщину, но в тот момент я была готова её расцеловать. За то, что пришла за мной, что отыскала здесь.
Приложив палец к губам, он поманила меня за собой и первой двинулась обратно к вентиляции. Прикрываясь игрушками и не делая резких движений, мы доползли до решётки и забрались туда. Напоследок я обернулась, выискивая взглядом страшную хозяйку квартиры. Она всё ещё стояла возле колыбели, раскрыв свою пасть и вынюхивая. Слюна стекала с её языка и капала на пол, а младенец так и продолжал выть в люльке.
– Быстрее! На выход! – шёпотом поторопила меня Анфиса, ползшая впереди, и я двинулась за ней по вентиляции.
Когда мы обе упали на ковёр в нашем родном гнезде, то я первым делом сразу же расплакалась, как испуганная дурочка. Вокруг уже собрались все сёстры, брат и тётушка Инесса, а я ревела белугой, размазывая по щекам сопли и то и дело указывая пальцем на зев тоннеля за тумбочкой.
– Ну чего ты ревёшь? – даже растерялась Анфиса. – Сама же туда и полезла, куда не просили, и сама же теперь и хнычешь! У-у, Варька, бестолковый ребёнок! Ну на кой ляд ты туда забралась?
Дельного я ничего ответить не могла, как бы ни успокаивали сёстры, как бы Гаврила ни кормил конфетами, принесёнными с кухни.
Только уже через пару часов, когда я сидела на коленях у тётушки Инессы, а она мягко меня обнимала, я призналась:
– Мне обидно стало, что в квартире есть что-то, о чём я не знаю… От меня все скрывают тайный ход, как от маленькой, вот я и решила сама поглядеть, куда он ведёт…
– Так ты и есть маленькая, – усмехнулась Инесса. – А разве нет? Вон как глупо поступила. Ни у кого ничего не спросила, сама туда полезла и чуть там же и не осталась. Разве это не поступок несмышлёного ребёнка?
– Наверное, – буркнула я, опустив взгляд.
– Ну-ну! Не дуй губы. Знала же я, что кто-нибудь из вас туда заберётся рано или поздно. Все мы в роду любопытны от природы сверх меры, но нужно же думать и о собственной безопасности, когда шагаешь в другие миры.
– А это был другой мир? – удивлённо протянула я, едва схлынула первая волна удивления.
– А как ты сама думаешь? Конечно, он и был! Все мы – дети бескрайнего Леса, где каждое дерево – этой отдельный мир, одновременно и похожий на все остальные и не похожий ни на что. И часто по ветвям из одного измерения можно попасть в ближайшие. Правда, предпринимать подобные путешествия без надобности всё же не стоит, моя пташка.