Гниль
Шрифт:
«Закончим», — сказал Геалах. Это было хорошо.
Маан пришел сюда чтобы все закончить.
Но теперь он с ужасом ощущал, что тело почти не повинуется ему. Слишком долго он черпал силы из того источника, который вовсе не был бездонным. Он потратил не просто много, он потратил больше, чем у него было. Единственное, на что он был сейчас способен — удерживать вес собственного тела, но, судя по тому, как дрожали и подламывались бывшие прежде стальными, лапы, даже это усилие скоро станет для него невозможным. Он умирал и в этот раз ничего не мог с этим поделать.
Геалах спокойно
Случись это все несколькими часами ранее, их шансы были бы сопоставимы. Такое расстояние Маан прежде мог покрыть одним прыжком, швырнув свое тело вперед с силой пушечного ядра. Геалах бы упал с раскроенной головой, не успев даже увидеть тень Маана в кругу света. Но сейчас тело Маана было мертво и покрыто коростой инея изнутри.
Единственное, что его спасало — слепота Геалаха, который не видел ничего, выходящего за границы освещенного круга, ориентируясь только на звук. Слух у него был острый, но Маан стоял не шевелясь, и инспектор не торопился стрелять. В его случае это была беспроигрышная охота. Если бы он знал, в каком беспомощном состоянии находится Маан, схватка закончилась бы очень быстро — в несколько секунд.
Если он хочет выжить — нельзя выходить на свет, где у Геалаха будут все преимущества, а он потеряет свое единственное. Надо держаться в темноте. Пусть это не приблизит его к цели, но зато позволит выиграть время.
«У меня нет времени, — подумал Маан, чувствуя, как остывает, делаясь грузным и мертвым, его тело, — Совсем нет. Может быть, минута… Может, даже меньше».
Потом он просто рухнет наземь, не способный даже удержаться на ногах. И, если повезет, еще успеет увидеть улыбку Геалаха и беспросветный провал дула, направленный ему в лицо. Маленький черный мир, из которого придет оцепенение вечного сна.
Маан понял, что должен сделать.
И шагнул в круг света.
Выстрел ударил его в грудь — хрустящий, продирающий насквозь, толчок. На шкуру выплеснулась желая кровь. Маан покачнулся, но каким-то образом удержал тело в вертикальном положении. Это было так сложно, что на некоторое время он не мог думать ни о чем другом. Если он упадет, то уже не поднимется. Еще две пули ударили его в живот. Он слышал отвратительный хруст, с которым они уходили под шкуру, оставляя снаружи раскрывшиеся бутоны ран. В груди вдруг стало нестерпимо горячо — точно внутрь плеснули смолой. Он должен был упасть после этого. Но почему-то не упал.
Маан сделал еще один шаг. Он не мог прикрыть голову лапами — они были необходимы ему чтобы двигаться. Поэтому он лишь наклонил ее, надеясь, что кость черепа окажется достаточно прочной.
Четвертая пуля ударила в шею, вырвав клок белого, как у рыбы, мяса.
Геалах стрелял от живота, и все это тянулось бесконечно долго, растягиваясь в длинную смазанную серую ленту. Маан видел, как вылетают гильзы из его пистолета, очень медленно, как в замедленной съемке. Просто аккуратные желтые цилиндры.
Следующая
Он должен был успеть. Его тело сотрясалось от спазмов боли, принимая в себя пулю за пулей, заливая все вокруг густой желтой кровью. Оно не раз выручало его, но сейчас Маан отдавал его на растерзание, заставляя любой ценой двигаться вперед. Он убивал его, даже не пытаясь уклониться от жалящих пуль.
Седьмая или восьмая пуля попала ему в лапу, перебив кость. Маан упрямо сделал следующий шаг. Боль сейчас не имела значения. И ничего не имело значения. Он только надеялся, что его тело, бывшее когда-то сильным и прочным, сможет продержаться достаточно долго.
«В последний раз, — сказал он себе, — Теперь уже точно в последний…»
Геалах попятился от наступающего Маана, выходя из круга света и ступая в темноту. Он не мог знать, что в нескольких метрах за его спиной находится каменный тупик. Маан двигался на него, пошатываясь, скользя в собственной крови, чувствуя, как его рассудок начинает проваливаться в открывшуюся щель, из которой повеяло холодом, туда, где нет ни цвета, ни направления, ни запаха.
Интересно, попадают ли Гнильцы в ад?..
В ушах его звенело — то ли от слабости, то ли от нескольких попавших в голову пуль. В этом звоне растворялись мысли, оставляя лишь одну, самую упорную, ставшую его путеводной нитью и главной артерией — «Надо дойти. Закончить. И тогда все».
Следующая пуля попала ему в правый глаз. Череп окатило волной боли изнутри, что-то оглушительно взвизгнуло, затрещало, заскрежетало. В глазнице плескался кипящий свинец, но Маан даже не замедлил шага. Он надвигался на Геалаха, медленно и неотвратимо, как огромный, пришедший в движение, валун, стронутый с места лавиной.
Что-то произошло в Геалахе. Не допускавший прежде ни одного промаха, он начал промахиваться, хотя их разделяло всего несколько метров. Маан слышал злой звон свинца, соприкасавшегося с камнем. Что-то изменилось и в его лице. Обычно бесстрастное, оно побледнело, как глина. Но ничего не могло поколебать хладнокровия Геалаха — он продолжал пятиться, держа перед собой пистолет. Магазин закончился, он отшвырнул его, перезарядив пистолет. Он никогда не проигрывал. И не собирался в этот раз.
«Не выйдет, — понял Маан, занося лапу для следующего шага, — Не дойду».
В нем сидело больше десятка пуль. Его тело умирало, и уже ничто не могло этого предотвратить. Инстинкты Гнильца, пытавшиеся не допустить самоубийственного порыва, теперь молчали. Это было особое молчание, предвестник вечной тишины, которая опустится на него через секунду.
Он был мертв. Он ощущал, как лопаются внутри него внутренности. Как ломаются кости. Как замирает течение крови в венах. Он, Маан, был мертв, но даже мертвый, он не остановился.
Сквозь звон он услышал какой-то другой, новый звук. Он был едва слышим и походил на рокот набегающей волны. Маан никогда не видел моря, но слышал звуки прибоя. Это было очень похоже. Голос невидимых волн. Шепот, пришедший из пустоты.