Гниющий Змей. Книга 1
Шрифт:
И вот, свесившись за край, я получила возможность рассмотреть, что же там внизу, в этом чреве преисподней. Как же хорошо, что я не кушала... Правда подпрыгнувший вверх по пищеводу комок желчи, тоже не добавил приятного вкуса моей ротовой полости.
Если коротко, то всё чёрное, немного древесины и пара свежих трупов.
Побеги демонического цветочка переплетались с противным влажным чавканьем и обтягивали жертв. Эти отростки казались не просто чёрными, но залитыми дёгтем. Однако я прекрасно понимала, что это вовсе не продукт перегонки древесины... Впрочем, в каком-то смысле... ведь часть этой
Наверное, человек или животное, подцепившее семечко умерло прямо здесь. Не в подполе, а на досках залы, когда те ещё выглядели посвежее. Мертвечина быстро прогнила, проклюнулся росточек, тело стало растекаться, мерзкая дрянь сочилась в щели между досок, пропитывала не покрытые лаком волокна целлюлозы... Постепенно оно стекло вниз полностью: гниль проела древесину, подобно кислоте. Эта чёрная скверна точила настил, и дыра расширялась, а внизу рос живой капкан.
И наверняка в него многие угодили: случайные путники, рискнувшие заночевать под аварийной крышей, забредшие в открытую дверь животные, залетевшие через провалившуюся кровлю птицы. Сейчас уже не понять: гниль Великого Змея не оставляет костей, так что никаких остовов из переплетения лиан и корней не торчало. Хоть за это спасибо: не хочу снова смотреть в глазницы черепов.
Но вот на угодившую в эту смердящую ловушку подругу мне смотреть пришлось, как и на убиенного коня в яблоках, и на хищника, ставшего добычей более опасного существа. Мёртвые и живые — лианы окутали мерзкими объятиями всех.
Черные жгуты перетягивали васильковое платье, будто самая кошмарная бичёвка подарочную упаковку с куклой внутри. Даже отсюда я могла рассмотреть, как посинела кожа девушки, но опутавшие её шланги сжимались недостаточно сильно, чтобы переломать кости и убить сразу. Видимо деятельность леди Эйнсворт сильно отвлекала цветочек. Тогда получается, у этой твари нервная система, как у животного: раз она может отвлекаться. Растение просто реагирует, оно не сосредотачивается на приоритетных задачах.
Боже, куда меня опять мысли понесли... Нужно вытаскивать Санду, пока она не задохнулась. Только как спуститься вниз?
Стоило оформить эту идею в голове, как ушибленный позвоночник выдал волну холодного мандража. Гниль. Чёрная-пречёрная гниль. Подруга перемазалась ею, как трубочист сажай. И я добровольно собираюсь последовать за ней. Но блин, это же Санда... Придётся действовать, иначе собственная совесть станет моим палачом.
Радует только, что побегов у озверевшего растения поубавилось, да и не до меня ему сейчас.
Суфражистка продолжала подстригать этот наглый куст, как мастер топиара. Лианы со стуком падали на пыльные доски, но не замирали в мёртвой бесчувственности. Нет, они извивались, как отрезанные щупальца осьминога, так что угроза не пропадала, и коню приходилось осторожно ступать между этими капканами. Они уже никуда не утащат, но замедлят, если обовьются вокруг ноги или даже стреножат.
— Что ты творишь, идиотка?! — прорычала леди Эйнсворт, когда я улучила момент и бросилась с края обрыва на загривок растения.
Ну, не знаю, как правильно назвать эту анатомическую часть, не сильна в противоестественной ботанике. Центральный ствол? Да нет, просто очень тугое переплетение побегов: каждый толщиной с моё бедро. Когда
Блин, ну вот сидела в усадьбе, готовилась замуж за ненавистного подлеца — всё же хорошо было! Притворилась бы захворавшей да не поехала бы ни на какие охоты... Ладно, ладно, помню. История не любит сослагательного наклонения. Зато шея монструозины наклоняться умеет отлично.
И когда её повело вбок, кишочки напомнили, что любят притворяться клубками змей не меньше, чем вонючие лианы этой твари. Наверное, я кричала... а ладони скользили по влажной кожице... Когда я съехала вниз, под ногтями осталась набивка из мерзостной органики.
— А что б тебя! — кричала Циара. — Обратно-то как собираешься?!
— Я не подумала! — закричала я в ответ, уже падая на колени возле Санды. Ходить по этим скользким, извивающимся буграм всё равно получалось плохо.
Неподалёку блестели клыки мёртвой ящерицы с вывалившимся языком. Челюсти поверженного коня тоже не держали этот орган внутри. Больше на них я решила не смотреть, чтоб не блевануть. Никогда не заглядывала на скотобойню и правильно.
— Дура, лови! — кинжал Аншетиля вонзился в толстый побег рядом со мной. Из получившейся раны стала выбулькивать жижа, но белёсая, не чёрная. Растительные соки, блин. Млечные, как у молочая. Наверняка и жгучие — просто не поверю, если это растеньеце не таит в себе дополнительную угрозу.
Только сейчас я вспомнила, что уцелевшие доски наверху залиты этой дрянью. Она сочилась из каждой срезанной культи.
О, точно я в ней ещё и перемазаться успела, как в извёстке. Нет, не жгучая. Прямо сюрприз. Так, не отвлекаемся, выдёргиваем клинок и пилим-пилим-пилим. Клеточные соки брызжут-брызжут-брызжут. Порой прямо мне в личико, как кхэм... что за неприличные сравнения? Я девушка благовоспитанная, так что ничего такого не знаю, мне не положено.
— Сейчас, потерпи, ещё немножко, — успокаивала я спелёнатую подругу. На лице Санды отражался весь ужас маленького, сугубо личного апокалипсиса. Она хрипела, но открытый рот не мог протолкнуть воздух в лёгкие. Вспомнилось, как она задыхалась после орхидеи... Нет, нельзя сейчас отвлекаться на воспоминания, нужно оставаться собранной.
Потому что монструозное растение реагирует не только на свет. Вибрацию оно тоже чувствует, а уж боль... Если есть нервы, то и бо-бо сделать очень даже можно. Несмотря на занятость с леди Эйнсворт, тварь выделила немного ресурсов, чтобы разобраться, кто это там делает вавки.
Подползающий побег я заметила слишком поздно, так что моё горло перехватила удавка. Теперь мы с Сандой хрипели вместе, как настоящие, самые закадычные подруги. Кстати, отсутствие кадыка — одна из немногих деталей женской анатомии, которая меня искренне радует. Но сейчас толку от этой особенности было ноль: передавило так, что пара секунд и отключусь, а резать возле горла не хочется...
Меня опрокинуло навзничь и поволокло, благо здесь мягко... Заодно получилось дотянуться до этого наглого шланга. Лезвие скользнуло под чёрную оболочку, порождая новый фонтанчик белёсой пакости. Я пригвоздила щупальце, и то, судорожно извиваясь, отпустило мою шейку.