Гностикос
Шрифт:
- Но именно так пишутся все китайские четверостишия, - ответил Тосун.
– Это – пустые стихи. А слова вы можете вставить сами.
- Пожалуй, я сохраню это на память,- решил тот.
За ужином Гадзан едва притрагивался к еде, только потел, а вина вообще не касался. Зато Тосун пил за двоих.
- Монахи не должны пить вино, - сделал ему замечание брат.
- А я и не пью. Я пытаюсь понять, что остается в чаше, когда все вино выпито.
– Он допил вино и уставился своим единственным глазом на дно чаши.
–
- Нет там ничего, - одернул его брат.
- Но место осталось?
- Этим местом является чаша,- вынужден был ответить Гадзан.
- А если разбить чашу, место чаши куда денется? Может, тогда останется чистое место?
- Я ведь тебе говорил, что чистого места нет.
- Как нет, если мы о нем говорим? Значит, где-то есть?
Их разговором заинтересовался хозяин дома.
- О чем вы спорите? – спросил он.
- Мой брат ищет чистое место, - вежливо пояснил Гадзан.
- Разве в моем доме грязно?
– удивился градоначальник.
- Нет, господин. Ваш дом прекрасен. Мой брат ищет Дзен.
- Я хотел бы послушать.
Тогда Гадзан, не переставая потеть, произнес:
- Вы, господин, по натуре мудры и имеете великие способности к Дзен…
- Может, он и господин, но про Дзен он ничего не знает,- буркнул одноглазый монах.- Его голова, как его дом, - переполнена вещами. Нет тут места для чистого места.
- Разве пустой дом и пустая голова – это достоинства?
– опять удивился градоначальник.
- Только так постигается Дзен, - уверенно ответил ему Тосун.
Он уважительно посмотрел на одноглазого монаха и сказал:
- Позвольте мне сделать пожертвование на то дело, ради которого вы сюда пришли. Здесь пятьсот рё.- И протянул ему увесистый кошель.
- Хорошо.
- Это большая сума, - пояснил он, ожидая благодарности.
- Вы уже сказали.
- Разве я не заслуживаю благодарности?
- Кто жертвует, тот и благодарит, - невозмутимо ответил Тосун.
Градоначальник задумался. Конечно, это так. Принося жертвы своим богам, люди рассчитывают на милость, но не ждут благодарности. Однако вчера этот монах потребовал благодарности от вора.
- Тогда почему вор должен был поблагодарить вас?
– спросил он.
- Я не приносил жертву. Я сделал милость, - ответил Тосун.
Градоначальник с благодарностью проводил монахов.
Когда братья возвращались назад, то, проходя мимо цветущей деревни Такенака, обнаружили лишь руины, размытые недавними ливнями. Тогда Тосун сказал:
- У меня есть 500 рё, но я пройду мимо этих детей?
И он отдал все деньги деревенским старейшинам. И поблагодарил их за то, что они приняли его жертву. Когда настоятель монастыря Нан-ин узнал, какой чести лишился его монастырь и какой радости лишилась вся Япония – добавить
Я пришел из ниоткуда,
И ухожу я в никуда.
Что это было со мною?
Ученики заметили:
- Учитель, не хватает еще одной строчки. Стихотворение не завершено.
- Не видать Тосуну Дзен!
– прохрипел Нан-ин и умер.
Эти слова очень огорчили Тосуна. Вскоре в монастырь прибыл Сён Саку, чтобы назначить нового наставника. Он хорошо помнил одноглазого монаха, которому проиграл битву молчания, и сделал его настоятелем, хотя Тосун отказывался:
- Не видать мне Дзен. Как же я его другим покажу?
- Дзен невозможно показать,- утешил его Сён Саку.
– Никто его не видел.
Оскорбленный Гадзан покинул монастырь. Он не желал подчиняться своему младшему брату с пустой головой. А Тосун собрал всех монахов и хлопнул перед ними в ладони.
- Вы слышали хлопок двух ладоней. А теперь идите и ищете хлопок одной ладони.
Ученики разошлись в недоумении. Еще он приказал изготовить доску, чтобы написать на ней принципы монастыря. Сначала он написал на ней крупными знаками: Первый принцип. Затем меньшими буквами – Второй принцип. Третий и каждый следующий были меньше предыдущего. Десятый принцип уже с трудом можно было разглядеть. А двадцатого, кажется, и вовсе не было. Но когда кто-нибудь нарушал порядок, настоятель Тосун говорил ему:
- Ты недостаточно хорошо усвоил тридцатый принцип. Иди и изучи его.
И послушник покорно отправлялся к доске искать на ней то, чего там нет.
Однажды монахи поймали вороватого ученика.
- Изучай тридцатый принцип, - сказал ему Тосун.
Вскоре его опять поймали на воровстве.
- Ты недостаточно занимался тридцатым принципом, - заключил Тосун, и так он повторял каждый раз.
Монахи, наконец, возмутились и потребовали, чтобы настоятель изгнал вора из их учреждения.
- Или мы уйдем, - заявили они.
- Уходите. У вас по два глаза, вы различаете Инь и Ян. А этот человек слеп. Как ему увидеть Инь и Ян? Вот он и хватается за все подряд. Он ближе вас к Дзен.
Монахи остались и начали учить безнравственного товарища зрению. Только тогда он разглядел тридцатый принцип.
Вскоре Тосун отменил все занятия в монастыре, даже чтение сутр. Ученики должны были посвящать все свое время медитации. И на многие годы в монастыре наступила тишина, будто никого в нем не осталось. В округе монастырь стали называть «тихим местом». Но Тосун по-прежнему искал чистое место, в котором нет вещей. Однажды в монастырь пожаловали гонцы от господина Китацаки, правителя Киото, который захотел посетить это тихое место.