Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3

Новохатская Наталия

2. «Дамский магазин» или размышления на скамье

Лучи солнца, выходя на просвет сквозь багряную лилию, падали на нижнюю ступеньку и частично на пол, рисуя загадочную картинку у моих ног. Я сидела внизу лестницы на широкой скамье, ждала курьера и пыталась предаться размышлениям на заданную тему, однако поминутно сбивалась, солнечная композиция с лилией отвлекала, и темы толпились, мешая друг дружке.

Первым делом занимала вздорная мысль, откуда выйдет курьер. Сверху, минуя лилию, из бункера или против заданных правил, зайдёт с улицы сквозь дверь? В таком случае, кто ему откроет? Как я помнила, ни ручки, ни звонка снаружи не находилось. Наверное, из бункера. Далее то и дело приходили на ум прощальные

заметки старшего из Петровичей, он нашёл нужным предупредить, что чужие телефоны у них в зданиях не работают, чтобы я не удивлялась, если вдруг вздумаю позвонить. Зачем бы занятый генерал взялся меня просвещать, интересно было знать? Или он подумал, что сидя без дела на скамейке пока оформят билеты, я замыслю вести беседы по части дальнейших планов, не смогу и стану обвинять контору в ограничении свободы личности?

Хотя курить любезно разрешили и даже подсказали, что за скамьей имеет место пепельница, урна-столбик с частым переплётом для гашения окурков. По всей видимости, широкая скамья у дверей использовалась для выдержки посетителей после внутреннего обращения, им, наверное, требовалось время, чтобы прийти в себя и подвести итоги.

Мне также, если честно признаться, скамейка, предназначенная для размышлений постфактум отнюдь не мешала. Во-первых потому, что генерал Петрович, открыв «дамский магазин» по примеру свиты Воланда в Варьете, обштопал покупательницу в лучших традициях бывшего регента. Придя к нему на сеанс, фигурально выражаясь, в своём лучшем платье, я вышла при экзотическом халате с букетом цветных хризантем и могла ожидать, зная последующие детали романа, что с небольшим временем новый наряд растает напрочь. Собственный продуманный план действий я волшебным образом оставила у Петровича, обменяв на предложенный, сочтенный в тот момент как гораздо лучший – иллюзия опять же возникла из романа.

Только самая глупая курица (рассуждала я на дубовой лавке) делает уникальную работу даром, отказавшись от расходов на отель и приняв от заказчика авиабилеты экономического класса, на бизнес-класс генерал не разорился. Кроме указанных и ожидаемых билетов Петрович бросил слоган: «свои люди – сочтёмся!», и я приняла условия без звука. Забыв на минуту, что зимой я получила белый автомобиль не даром, а за работу реально опасную для жизни.

Которой я чуть было не лишилась, оставив Мишу вдовцом, а мелкого Мику сиротой. Дело к тому подходило вплотную, с реальным ножом у горла. И никакой заслуги генерала не было в том, что дальше дело не пошло. Лезвие держалось в руке безумного убийцы, профессионала при всём прочем раскладе.

Генерал Петрович меня подставил, не предупредил, потом развёл руками и в утешение выделил даровой автомобиль-иномарку. Теперь он благодушно заверил, что нынче ничего подобного опасаться не приходится, меня знают, доверяют и желают иметь дело исключительно с мною. За это следовало брать двойную и тройную плату, а не хлопать ушами, как те самые тётки в Варьете, которые потом бегали по Тверской нагишом!

Однако (я рассуждала далее, докурив длинную сигарету и тщательно засунув окурок под частую решётку, чтобы никому вовек не достать), тот самый дурацкий халат с хризантемами, если длить метафору из романа, я приготовила себе сама и заранее примерила. Собираясь на сеанс к брату Петровичу, я намеревалась поставить судьбу Валентина в зависимость от успеха переговоров о делах иного профиля, вернее, в точности наоборот.

Я знала, что генерал не станет упрямиться насчёт Вальки, если желает с моей стороны сотрудничества в сложном деле. Никто не мешал поставить условия, при которых мои услуги обошлись бы дороже денег, теперь-то я знала, что за встреча предстоит, вернее, с кем именно.

Так вот генерал Олег Петрович отлично учёл исходящие условия и не стал упрямиться, более того, пошёл навстречу, проявил к заблудшему другу Вале благосклонность наряду с благодушием, более того, отметил мои скромные успехи на поприще литературы и тем польстил бесконечно.

В результате «сыр выпал», как удачно выразился дедушка Иван Крылов, и бедная птица осталась на скамье при раздумьях, как она станет заново трудиться безвозмездно. Как тут не вспомнить анекдот времен школьного отрочества, гласящий: «а я кондуктора обманул, билет купил, а сам не поехал!»

Опять же однако, насчёт билета стоит подумать отдельно! Это я спохватилась, вспомнив, что в хитросплетении сетей и ловушек я осталась при одном достижении, правда, невнятном крайне. А именно, что банковская карточка на имя Ларисы Златопольской, которая открывает доступ к сейфу с неведомыми сокровищами, так вот ключик-то при мне! Зачем мне эта ценность, которую они алчут, а самое главное – что с нею делать, вот в чём состоял вопрос, точнее, основная задача оставшегося дня.

Но к решению я была не готова, оттого мешала иные соображения с багряной лилией и предвкушала появление курьера с билетами – какая мне, собственно, разница, откуда он либо она явится, скажите на милость!

Чуть-чуть полюбовавшись витражным эффектом у своих ног, я незаметно для себя пришла к выводу, что оказалась в ситуации, куда братья Петровичи несправедливо помещали Валентина, отчего грозили бедняге санкциями и обзывали гнидой. Конкретно, я нашла карточку, из-за которой разгорелись страсти, и оставила у себя. Вальку братья дружно обвиняли в том, что он присвоил ценный документ в целях шантажа (если я верно помню), о природе которого я понятия не имела, а Валька не стал распространяться.

Понятно, зачем мне знать лишнего? Лично у меня не возникало никаких зловещих умыслов, но запросто отдать карточку генералу не захотелось, далее к тому нашлось много причин, как это обыкновенно бывает. Скажем, что попутал нечистый, к которому нелёгкая занесла в гости с музыкой.

На самом деле, основным мотивом выявился самый вздорный, и в нём мы оказались солидарны с конторской хакершей Броней, нам очень захотелось знать, чем кончится недописанный роман, кто убийца и всё такое прочее. Сама я не имела времени на выяснение финала, также не владела ни мобильником Ларисы, ни возможностью прочесть чужую сим-карту. Поэтому, собираясь на Южный берег Крыма ночным поездом, я отдала завидную роль инспектора Тверского для исполнения другу Вале, к чему склонила генерала, заодно испросив прощения для актёра и сильно поступившись собственными деловыми интересами. Всего-то навсего.

Сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит – наконец сообразила я с большим облегчением. Сколь я ни воображала себя деловой женщиной, но в глубине души навеки осталась редактором, которому нестерпимо, если сочинение любого уровня и профиля остаётся в неприбранном виде, в данном случае с незавершённым финалом.

Разобравшись с собой по всей строгости законов изящной словесности, я наскоро простила виновную и принялась соображать, что конкретно делать с проклятой уликой! Взять с собой на курорт или оставить в городе? Если взять и везти, то всю дорогу придётся о ней заботиться, стараться не потерять и смотреть в оба, чтобы Миша с мелким не заиграли, для них недоступного нет!

Но если оставлять здесь, то где? Дом с офисом исключались из возможных вариантов, жанр диктовал условия, и я повиновалась. Недописанный детектив обволок сознание и требовал спрятать найденный клад до возвращения из отпуска. Потом я отдам карточку Валентину в обмен на информацию, пусть в свою очередь делится с братьями Петровичами, но выдавать меня дружок не станет, это точно.

Себе, вернее, ему станет дороже по законам мужского шовинизма, которые я представляла не слишком ясно, но достаточно образно. Насколько я понимала, упомянутый кодекс диктовал, что мужской пол в любых случаях жизни должен быть сверху, обратное нестерпимо за исключениями некоторых позиций из Кама Сутры. Откуда взялись дровишки, из какого-такого первобытного леса, я не желала знать, но считаться с данностью приходилось, также по возможности пользоваться.