Гобелен с пастушкой Катей
Шрифт:
Помощничек хренов! Это ж надо, за оперативного сотрудника сошёл, потомственный русский дворянин! За мои кровные денежки только и сумел, что взбудоражить бедняжку Таиску, поселить в её воображении фантастические бредни и дурацкие подозрения.
Воспользовавшись случаем, я попыталась расспросить Таиску, не знает ли она что про Марфино и Веркино отчаянное письмо, не сообщая факта, разумеется. Однако Таиска уверяла, что Верочки не видела и не слышала давно, с момента получения денег, потому что Верка давала в долг на две недели и очень обиделась, когда Таиска отдать не сумела, она, оказывается, брала из семейных фондов, а Витюша, он такой жлоб,
Наверное, устроил Верке скандал, он за копейку удавится, а она (Таиска) ну никак не могла достать, ей обещали в одном месте, но прокололось, и она не смогла отдать. А Верка, конечно, обиделась.
Я долго слушала бессвязный монолог, пытаясь извлечь крупицы информации, но тщетно. Кроме разоблачения Отче Валентина разговор с Таиской не дал ничего. Но и этого было вполне достаточно.
Я сильно пожалела, что оставила письменные распоряжения насчет Марфино, не дай Бог, поторопится мой детектив и там напортит!
Поэтому я решила не терять времени и отправиться в Марфино немедленно, буквально назавтра, благо, что воскресенье, со службы отпрашиваться не надо.
Наличествовало и другое преимущество: марфинских жителей (сколько их там – Бог весть) можно застать за семейным самоваром, включая глазастых бабушек, вездесущих детишек, наблюдательных матрон и основательных отцов семейств.
Если поторопиться, то можно уловить по домам народ помоложе. Может быть, кто-то из парней остановил взгляд на эффектной Верочке, или одна из девушек обратила внимание – одевается Верка со вкусом.
С этими детективными соображениями я уснула, сон был бестревожен, сновидения не посещали или не запомнились.
Проснулась я поздним утром под аккомпанемент дождевых капель – хорошая погода, увы, приказала себя долго ждать.
Оперативную задачу погодное обстоятельство облегчало, потенциальные свидетели должны сидеть по домам, однако, мою, личную осложняло на порядок.
В дождь, в слякоть, за город, по раскисшим поселковым улочкам: грязь, глина внизу, вода сверху, и я прошусь в чужие дома, отряхивая на каждом крыльце намокший зонт!
Сразу пришли мысли о нецелесообразности идеи в принципе. Известно, что когда человек хочет, то ищет средств к исполнению, а когда не хочет, то объективных причин, чтобы не…
Я произвела над собою волевое усилие (Стыдно ведь, не правда ли? Но из песни слова не выкинешь, пусть Верочка меня простит.) и стала решительно собираться.
Облачилась в соответствии с погодой, взяла зонт, захватила несколько Верочкиных фотографий, её письмо на всякий случай и отбыла на станцию. На выходе из квартиры меня чуть было не остановил телефонный звонок, но я возилась с ключами у дверей и добежать в комнату не успела. ну и ладно, подумалось мне, не дай Бог, задержал бы кто-нибудь ненужным разговором.
Еще вечером я выяснила, что мне несказанно повезло по железнодорожной части: через станцию Тестовскую, в двух шагах от моего дома несколько электричек шли прямо до Марфино без пересадок, примерно раз в час. И то хлеб.
Правда обратного билета мне в Тестовской не продали, долго объясняли, что там уже другая дорога, поэтому обратный билет надлежит приобретать на месте, непосредственно в Марфино.
Дождь упорно лил, проворные капли ползли одна за другой по немытым вагонным стеклам в направлении обратном движению поезда, а я летела навстречу неведомым приключениям, сидя на жестком диванчике в полупустом вагоне.
Никакого плана действий у меня не было и в помине.
В кассах станции Марфино с первым пунктом я управилась, как по-писанному, только кассирша, конечно, ничего подобного не помнила. Всё равно я сказала ей спасибо и бросилась интервьюировать другую железнодорожную тётеньку, чья заметная форма мелькнула сбоку моего поля зрения. Женщину в форме я поймала за рукав, исправно изложила легенду, показала фотографии и почти слезно попросила напрячь память. Однако и в этом случае успеха я не добилась, хотя женщина, (ее звали тетя Поля) очень мне сочувствовала.
Тем не менее её сострадание к моим житейским мукам привело на непредвиденные пути, направило по иным дорогам вглубь подмосковных просторов, «навстречу испытаниям и открытиям», как было принято обозначать во второсортной школьной литературе, которой нас в детстве пичкали до тошноты.
После недолгого размышления тетя Поля произнесла речь, а мне запомнилось дословно, почти как «Памятник нерукотворный».
– Послушай, дочка, знаешь, что… Говоришь, в выходной день твоя подружка поехала сюда? Тут по выходным на платформе сидят бабки: вон баба Нина Родионова, баба Груша Гречухина и Лысенковых старуха. Цветочки продают, редиску там, укропчик, ягоды какие… Мы их не гоняем, и Костя, милиционер, не трогает. Старые они, а бойкие и глазастые, видят, чего надо и чего не надо. Все про всех знают, кто с кем пошел, кто к кому приехал. Может, тебе и подскажут. А девушки твоей, нет, здесь не видела, может, она в Нефтеналивном поселке? Так это на автобусе, ты туда поедь, если здесь не отыщешь, или в санаторию… Там, правда, мало кто живет, зато место тихое, сразу все тебе скажут, есть ли, нет ли. Стройка там, в санатории уж который год, всё строют и строют, берег испоганили, а какие места были – усадьба, богатая. Всё никак не выстроют. Ну да ладно, ты пока по старушкам пройдись. Не пропадать же открытке, когда её потом достанешь, мебелю эту, всё тебе было-было, ан вдруг пропадать стало, что ни год, то всё больше. Дела…
Далее тетя Поля показала на пальцах, где живут указанные старухи. Ещё она разрешила сослаться на неё, чтобы бабушки от порога не погнали взашей – мало ли кто тут бродит, а не всем вера есть.
Окрыленная хоть небольшим, но все-таки успехом, я истово поблагодарила тетю Полю и отправилась на розыски бабы Груши, бабы Нины и старухи Лысенковых (имя тетя Поля запамятовала).
Успех, хоть и маленький, я чувствовала в том, что нужно стучаться не ко всем подряд, а можно вежливо опросить старушек, потом перейти к членам их семей, может статься, они что-то присоветуют, и ходить по людям я буду не просто так, а заручившись рекомендацией соседей.
Только вот старуха Лысенковых без имени на первых порах меня беспокоила, как прикажете обращаться к ней? Бабуля, извините пожалуйста, как Вас звать? Оказалось, что тревожилась я напрасно. Визит к бабе Нине обернулся пустым номером, старушка лишь напоила меня чаем с необычайно вкусным, хотя и прошлогодним вареньем.
Но вот баба Груша Гречухина не только сообщила, что старуха Лысенковых оказалась моей тезкой, но и смутно припомнила Верочку.
Я разложила на кухонном столе пасьянс из Веркиных фотографий, и баба Груша начала вспоминать.