Гобелен
Шрифт:
— Вы очень устали, Мадлен. Мне кажется, вы слишком много работаете. Вызвать такси?
На нее внезапно навалилась усталость, и она кивнула.
ГЛАВА 12
Поездка на поезде из Лондона в Кентербери заняла меньше часа. К счастью, по случаю первого понедельника после Пасхи [45] рейс не отменили. Николас предупредил ее относительно английской железнодорожной системы — точнее, полного ее отсутствия.
45
Официальный
Путешествие получилось совсем коротким, но Мадлен успела вспомнить события проведенных в Кентербери выходных.
Рунический документ, который они перевели вместе с Николасом, и та его часть, которую Николас перевел сам, преследовали Мадлен. Она представляла себе, как разрушали огромное средневековое аббатство; монахи бежали или меняли коричневые сутаны на обычную одежду. А некоторые, как Иоганнес Корбет, перешли в англиканскую веру.
Мадлен тряхнула головой, отгоняя эти видения, а потом задумалась о Николасе. Когда она, засыпая на ходу, садилась в такси, ни один из них не упомянул о следующей встрече.
В воскресенье она спала, курила, пила кофе и читала газеты. Солнце успело сесть, но Мадлен даже в голову не пришло снять халат. А потом в дверь позвонили — на пороге с пакетом в руке стоял Николас.
В первое мгновение Мадлен ужасно смутилась, вспомнив, что она совершенно голая под пурпурной тонкой фланелевой тканью.
— Вам идет этот цвет, — сказал он, и его взгляд скользнул по халату.
— Вы застали меня не в самом лучшем виде. Заходите, а я переоденусь.
Николас молча прошел в гостиную, но Мадлен показалось, что она заметила, как по его губам промелькнула озорная улыбка.
Мадлен оставила его на первом этаже, а сама принялась искать в своем маленьком чемоданчике что-нибудь приличное. Она остановилась на черных брюках и коричневом свитере с высоким воротом.
Когда она спустилась, Николас листал один из тяжелых томов истории Тюдоров из библиотеки Лидии.
— Я искал что-нибудь о ликвидации монастырей, — сказал он.
— Я уже это делала.
— Ничего нет?
— Кое-что нашла, но совсем немного.
Он кивнул, а потом поднял пакет, который принес с собой. Там были булочки с изображением креста [46] и плитка бельгийского шоколада.
— Сегодня Пасха, — сказал он. — Выходит, я пасхальный заяц.
Они разговаривали, пили кофе и ели шоколад. Николас расспрашивал про Лидию, и Мадлен, неожиданно для себя самой, заговорила о матери, не чувствуя мучительных спазмов в горле. Боль стала слабее, поняла она.
46
Их едят в Страстную пятницу и во время Великого поста.
Мадлен попросила Николаса рассказать о своей семье. У него есть сестра, ответил он. Именно у ее любовника он останавливается,
— А вам необходимо много места, как в амбаре? — с усмешкой осведомилась Мадлен.
— У нее кукольный домик, а не квартира, — ответил Николас.
Значит, в Лондоне Николас останавливается не у женщины! Ни о чем другом Мадлен думать не могла.
Его родители живут в Северном Уэльсе, на маленькой ферме. Иногда он их навещает — когда заканчивается одна работа, а другая еще не началась.
Николас ушел довольно рано.
— Завтра на работу, — объяснил он, надевая куртку.
Мягкая кожа хорошо сидела на его широких плечах.
— Вероятно, мы не увидимся до вашего отъезда в Лондон. Не будем терять связи, ладно?
А потом он ее поцеловал — на этот раз в губы — и коснулся пальцем лба в прощальном салюте.
Все произошло очень быстро.
Мадлен стояла в дверях и смотрела, как Николас отпирает дверь своего маленького автомобильчика. Перед тем как сесть в машину, он посмотрел на нее и улыбнулся.
— Черное вам тоже к лицу.
«Если бы Николас был французом, — подумала Мадлен, закрывая дверь, — он наверняка попытался бы затащить меня в постель». Интересно, как бы она отнеслась к его попытке? По крайней мере, раздражения она бы у нее не вызвала.
После того как Николас уехал, Мадлен позвонила Дороти Эндрюс — школьной подруге Лидии, жившей в Лондоне. Дороти обрадовалась, что Мадлен приедет в Лондон, и спросила, где та намерена остановиться. Мадлен собиралась снять на ночь номер с завтраком в каком-нибудь маленьком отеле в центре — в Кан ей предстояло возвращаться во вторник вечером. Дороти даже слышать об этом не хотела и уговорила Мадлен переночевать у нее. Они договорились встретиться на вокзале Паддингтон.
Когда поезд подходил к платформе, Мадлен посмотрела в окно и сразу же узнала изящную фигуру Дороти, чьи ухоженные черные волосы украшала белая меховая шапочка, хотя было не так уж холодно.
Когда Мадлен вышла из вагона, Дороти поспешила к ней, и они обнялись, как старые друзья. От Дороти пахло дорогими духами, а шерстяное пальто, похоже, было из кашемира.
— Мадлен! Как я рада тебя видеть! Чего ты хочешь — выпить чаю или сначала отвезем твои вещи? Потом мы можем поужинать. Да, пожалуй, так и сделаем. Ты выглядишь немного усталой.
Голос Дороти звучал успокаивающе — низкий, немного хрипловатый и уверенный, и Мадлен вдруг почувствовала облегчение. Она позволила отвести себя к стоянке такси.
Такси привезло их в Челси, к дому в георгианском стиле неподалеку от популярного торгового района на Кингз-роуд. Мадлен попыталась заплатить за такси, но Дороти решительно отодвинула ее в сторону и щедро дала водителю на чай.
Вероятно, она может себе это позволить, подумала Мадлен, стоя на крыльце, пока Дороти открывала белую дверь, украшенную блестящей медью.