Гобелен
Шрифт:
Миссис Морган непонимающе оглядела подруг, прежде чем задать вопрос:
– Зачем это нужно, графиня?
– Сейчас объясню. В камере Уильяма вы, миссис Миллс, должны будете переодеться. Вы снимете свое платье и плащ и наденете вещи, оставленные миссис Морган.
Все три женщины недоуменно покачали головами. В окна забарабанили крохотные ледяные бусины.
– Град пошел, – не по делу констатировала Сесилия и поежилась. Миссис Миллс подбросила в камин несколько полешек.
– Хорошо, дорогая графиня. Только мне нужно полностью понять свою задачу. Итак, я снимаю платье и плащ
– Дальше вы покидаете камеру.
– И на этом моя роль заканчивается?
– Да. Когда выйдете из Тауэра, поскорее возвращайтесь домой, желательно – по людным улицам. Вам надо затеряться в толпе.
– А как же мои вещи? Они останутся в камере, да?
– Мы приблизились к самой сути моего плана, – с торжествующим видом изрекла Уинифред, а Джейн заметила, что лица подруг озаряются светом понимания.
– Миссис Миллс, вы войдете в Тауэр, громко рыдая; оставите одежду в камере, а удалитесь с открытым лицом, демонстрируя выдержку и стойкость. Иными словами, вы создадите у стражников впечатление, что вы – не вы. Они примут вас за первую женщину, что ходила прощаться с графом, потому что вы и одеты будете, как она. Впрочем, вряд ли кто заметит покрой или цвет платья.
Джейн обвела взглядом всех подруг по очереди. Ее внимательно слушали; подобно Уильяму, подруги нашли план простым и потому обнадеживающим. Ловкий трюк, обман зрения – так фокусник дурачит наивную публику, заставляет видеть то, чего нет на самом деле. Отвлекающий маневр – вот залог успешности трюка, это каждый мошенник знает.
– А мой супруг и повелитель облачится в вашу одежду, – продолжала Джейн. – Разумеется, предварительно переступив через себя, – с грустной улыбкой добавила она, умолчав о том, что платье крупной, статной миссис Миллс придется впору ее мужу. – Какая удача, что вы высоки ростом, дорогая моя подруга; ваш кринолин и плащ вполне скроют большие ступни графа.
– То есть граф покинет Тауэр под видом миссис Миллс, – подытожила миссис Морган.
– Именно так, – просияла Уинифред, а Джейн облегченно вздохнула – подруги не сочли ее план безумием. – Граф также будет рыдать, словно убитая горем миссис Миллс; рыдая, он закроет лицо платком. Вот и весь смысл этого балагана.
Женщины заахали.
– Как ты ловко придумала, Уинифред! – воскликнула Сесилия. Обычно бесстрастное лицо ее теперь сияло от предвкушения авантюры. – Значит, граф, притворяясь одной из нас – женщин, явившихся с ним проститься, выйдет к воротам, где мы будем ждать его?
– Вот именно! – подтвердила Джейн. – Надеюсь, стражники к тому времени совсем расслабятся. Наша задача – разыграть спектакль продолжительностью в несколько минут.
– А что будешь делать ты, Уинифред? – спросила Сесилия.
– Я должна справиться с ролью безукоризненно. Миссис Морган права, уже нынче вечером в Тауэре узнают, куда ветер дует. Если король и помилует кого-нибудь из лордов-якобитов, то уж точно не моего супруга. Следовательно, к тому времени, как мы прибудем, все успеют проникнуться ко мне сочувствием. И я оправдаю ожидания, то есть скажу, будто приехала попрощаться с мужем, пока мои подруги и моя компаньонка находятся на финальном слушании дела,
– Понятно, что у вас отличный повод не задерживаться в Тауэре, дорогая графиня, но что же станет делать ваш супруг, когда мы совместными усилиями вызволим его из темницы? – спросила миссис Миллс.
– Тут я полностью полагаюсь на вас, дорогие мои. Уильяму потребуется надежное пристанище. Вы, миссис Морган, и вы, миссис Миллс, увезете его с собой в экипаже, а Сесилия останется ждать меня. Впрочем, как и положено компаньонке.
Миссис Морган всплеснула руками.
– Найти надежное пристанище нетрудно. Но, дорогая графиня, что вы будете делать в Тауэре одна, когда все мы разъедемся?
– Разыгрывать спектакль, – заявила Джейн.
– Давайте проясним, – подала голос Сесилия. – Наш расчет – что подвыпившие стражники не заметят, как в камеру вошли две женщины, а вышли – три?
– В общем, да. – Джейн по очереди оглядела подруг. – Понимаю, это рискованно. Но в то же время очень просто.
– А вдруг стражники вздумают нас обыскать? – спросила миссис Морган, инстинктивно прикрывая руками чрево, в котором росло ее дитя.
Джейн поняла чувства подруги.
– Я об этом думала. Если стражникам и вздумается нас обыскивать, скорее всего, их выбор падет на вас, дражайшая миссис Миллс, – сказала она, одарив миссис Миллс полным сочувствия взглядом. – И тогда они поймут, что перед ними – женщина, и сомнений в этом быть не может.
– Графиня, по-моему, нам не обойтись без посторонней поддержки, – сказала миссис Миллс. – Давайте задействуем моего мужа. Он за вас переживает, считает, что графа следует помиловать. Пусть мистер Миллс в экипаже ждет нас возле Тауэра. Тогда наше отбытие станет гораздо безопаснее. Вдобавок мистеру Миллсу, как мужчине, легче найти приют для графа. Пожалуй, надо нанять и второй экипаж, для нас с миссис Морган. Мы бы поехали в одну сторону, а мой муж и граф – в другую, чем сбили бы со следа возможных ищеек.
Предложение имело смысл, и Джейн согласилась включить в план еще одного человека. Она знала: мистер Миллс заслуживает доверия. Уж конечно, двоим мужчинам куда легче перемещаться по Лондону, чем компании женщин.
– Прекрасно придумано. Спасибо, миссис Миллс.
– Сейчас позову моего супруга, – отвечала довольная миссис Миллс.
Мистер Миллс казался спокойным, рассудительным человеком, пожалуй, довольно мрачным по натуре. Возможно, причиной были резкие морщины, избороздившие лицо моряка, отставного капитана. Впечатление рассеивали ярко-синие, смеющиеся глаза. Джейн делала ставку на природный авантюризм мистера Миллса.
– Ну что ж, – изрек он, выслушав наперебой говоривших женщин. – Похоже, будет забавно.
Мистер Миллс извлек из жилетного кармана плоскую черепаховую табакерку с инкрустацией из слоновой кости, щелкнул крышечкой, взял щепоть табаку, сунул в ноздрю. Женщины ждали, пока он глубоко вдохнет, пока повторит процедуру со второй понюшкой. Начихавшись и проморгавшись, мистер Миллс привычным движением спрятал табакерку.
– А что думает о вашем хитроумном плане сам граф?
Джейн перевела дыхание.