Гобелен
Шрифт:
– Не уверена в этом, милый. И знаешь что? Не торопись отделаться от меня.
Уильям нахмурился.
– Мне будет еще тяжелее, если ты воочию увидишь, как…
– Выслушай меня, Уильям. Сядь, – сказала Джейн, подталкивая графа к стулу.
Он позволил себя усадить. Уинифред по приказу Джейн взяла в ладони лицо мужа.
– Зачем мне жить без тебя? Лучше смерть.
Слова оказались самые правильные.
– Уини…
– Тише! – Взглядом светло-карих глаз своей «хозяйки» Джейн пригвоздила графа к месту. – Ты беспомощен, это верно. Ты – но не я. Теперь слушай
Недоумение на лице Уильяма сменялось заинтригованностью, пока Джейн пылко и торопливо излагала свой безумный, дерзкий план. Она слова не дала вставить ошарашенному графу. Наконец через пять минут Джейн замолкла и перевела дух.
– Ты предлагаешь бежать? – переспросил граф, будто слово «бежать» было для него абсолютно новым.
Джейн кивнула, натянуто улыбнулась.
– Бежать? – повторил Уильям. – Бежать из лондонского Тауэра? Из крепости, которая смиряла буйный дух и не таких людей, как я? Бежать, когда стены так прочны, замки так тяжелы, а стражи так многочисленны!
Джейн сузила карие глаза Уинифред, безошибочно уловив сарказм в словах графа.
– Уильям, в противном случае тебя ждет страшная смерть.
– Да, конечно. Но твой план – чистое безумие.
– Может, и так. Только знаешь что, милый? Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Ты можешь погибнуть во время побега или от рук палача – за попытку побега; или ты можешь просто пойти завтра на закланье. Из тебя сделают козла отпущения, подвергнут позорной и мучительной казни. Выбирай!
Граф потер лоб.
– Уинифред, ты сошла с ума! – прошептал он.
– Это твой последний шанс. Воспользуйся им! Я все подготовлю. Техническая сторона дела полностью на мне. А выдержки у меня хватит. От тебя требуется лишь следовать моим наставлениям. Ты будешь спасен нынче же!
Уильям снова вгляделся в лицо жены, качнул головой – дескать, план очень уж дерзкий.
– Не понимаю, как ты все провернешь. Да это просто сюжет для комедии!
– Ну и что? Может, когда-нибудь потом и появится такая комедия; может, о твоем избавлении будут петь куплеты. Пойми, Уильям: вся соль моего плана и заключается в детской простоте. Сработает эффект неожиданности. Тауэрским стражам такое и во сне не приснится – поэтому они изначально ничего не заподозрят. В конце концов, тебе терять нечего.
– Кроме головы, – сухо признал граф. – А она все равно считай что потеряна.
– Нет! – страшным шепотом выдала Джейн. – Ничего не потеряно. Мы выкрутимся, если ты во всем положишься на меня.
В дверь постучали – это явился симпатяга йомен.
– Милорд, миледи, ваше время истекло, – сказал он извиняющимся тоном.
– Что ж, дорогой мой супруг, – молвила Джейн. – Ты видишь, как я счастлива. Нынче же напишу нашим детям, сообщу благую весть.
– Не стоит ликовать раньше времени, любовь моя, – подхватил Уильям. – Дождемся сначала официального подтверждения. Узнаем, на каких условиях король дарует мне жизнь – если дарует.
– Ты прав, мой повелитель! – Джейн коснулась его щеки, вдруг крепко обняла графа. – Но на всякий случай,
Она расцеловала графа в обе щеки.
Уже идя вслед за йоменом, Джейн бросила на Уильяма дополнительный ободряющий взгляд.
Оказавшись вне стен камеры, она поспешила подстраховаться:
– Сэр, вы проявили к нам с мужем неслыханную доброту. Могу ли я обременить вас еще одной просьбой? Дело в том, что нынче я хотела бы привести к графу близких друзей.
Йомен нахмурился, и Джейн поспешила пояснить:
– Сама я совершенно уверена, что моего супруга помилуют, но можно ли в наши дни полагаться на капризную фортуну? В присутствии графа я не осмелилась говорить о своих опасениях. Что, если лорд Пембрук неправильно истолковал какое-нибудь слово или жест? Когда я узнаю об этом, будет слишком поздно. Я должна быть готова к любому повороту событий. Поэтому я и прошу вашего позволения привести к графу двух дам, которых связывает с семьей Нитсдейл давняя дружба. Эти дамы лишь пожелают графу удачи и сразу удалятся.
Разговор происходил в коридоре, при тусклом свете факелов. Йомен слушал внимательно. Джейн ждала, честно глядя ему в лицо распахнутыми глазами. Под таким взглядом никто не усомнился бы в благонадежности графини Нитсдейл.
– Речь идет о леди, графиня? – уточнил йомен.
– О да, сэр. О благородных леди, получивших деликатнейшее воспитание; о леди, знающих графа с юных лет, – вдохновенно лгала Джейн.
Йомен поскреб бороду и пробормотал:
– Нужно посоветоваться с комендантом.
У Джейн наготове уже была монета, но вручать ее она не спешила.
– Пожалуйста, Хью. Вас ведь так зовут – Хью?
Йомен кивнул, воззрился на деньги, которые графиня сунула ему в кулак.
– На всякий случай. Как я уже говорила, жизнь непредсказуема. Я буду крайне огорчена, если мой супруг не сможет попрощаться с дамами, к которым питает поистине братскую любовь. Всего несколько минут нынче вечером, Хью! Услыхав новость, я бросилась прямо сюда, совсем позабыв, что есть и другие люди, жаждущие видеть графа. Не рискну играть с судьбою в кости, ибо за считаные часы ситуация может кардинально измениться.
На сей раз Джейн дала йомену серебряную монету. Ему не требовалось даже напрягать зрение в полумраке – монета была слишком увесистая.
– Будь по-вашему, миледи. Только помните – дамы должны входить в камеру строго по одной. По одной, а не обе сразу.
Джейн, вполне разделяя ощущения Уинифред, растянула в улыбке ее губы и за них обеих пылко произнесла:
– Разумеется, сэр!
Глава 25
Когда Уинифред вновь появилась на Дьюк-стрит, щеки ее выглядели так, словно жестокий мороз долго и мучительно щипал их своими ледяными пальцами – или словно вернулась лихорадка. Впрочем, подруги скоро поняли, что яркий румянец вызван избытком энергии.