Гобелен
Шрифт:
Что может противопоставить простой смертный такому натиску?
Все больше распаляясь, Алекс целовал свою прекрасную жену, и она отвечала на его поцелуи с такой же страстью. Он целовал ее – и это чувство усиливалось с каждым мгновением, – что Лаура окончательно его покорила.
Действительно, что мог он противопоставить такой решимости?
Он едва не закричал в момент кульминации. Лаура, задыхаясь, прошептала:
– Алекс… Я люблю тебя, Алекс…
Несколько секунд спустя она развязала его маску, и граф едва не закрыл лицо руками, когда
– Я люблю тебя, Алекс, – снова прошептала Лаура, поглаживая пальчиками его ожоги и шрамы.
– Что мне с тобой делать? – пробормотал граф, понимая, что он не только признался в своей слабости, но и капитулировал.
Впрочем, он уже давно капитулировал. Что ж, если она не будет петь и изводить его цитатами, он, возможно, сможет иметь с ней дело.
– Ты любишь меня? – прошептала она, касаясь его шрамов губами.
– А разве у меня есть выбор? – спросил граф с улыбкой.
Он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Они были огромными и лучились любовью.
– Никакого, – ответила она со смехом.
Он тоже рассмеялся и прижался губами к ее губам.
Глава 20
– Я думаю, что нам надо немного побыть наедине, – проговорила Лаура. Прожевав печенье, добавила: – Нам следует забыть на время обо всех обязанностях – вообще обо всем.
– Ну, ты-то уже забыла… – с улыбкой заметил он.
– Во всяком случае, стараюсь забыть, – заявила Лаура. – Ведь из-за тебя я заработала волдыри на руках, когда провела несколько дней на кухне. Так что теперь прекрасно знаю, что такое служба в Хеддон-Холле. Потом я была у тебя девчонкой на побегушках. А после этого, – она ласково улыбнулась, – я провела столько ужасных дней, страдая из-за тебя. Поэтому теперь мне хочется просто отдохнуть вместе с мужем и другом.
– И другом? – спросил граф, явно удивленный. Лаура весело рассмеялась.
– Я имею в виду тебя, Алекс. Ты мой муж и мой самый лучший друг. Ты об этом не подумал?
Граф лишь усмехнулся в ответ. Подобная мысль действительно не приходила ему в голову. Он мог бы назвать Лауру кем угодно – мучительницей, соблазнительницей, очаровательной любовницей, толковым секретарем, веселой чертовкой, упрямой женой, – но в качестве друга ее не представлял.
– Кроме того, мне кажется, – продолжала Лаура, – что нам пришло время узнать друг друга получше.
– Еще осталось, что узнавать?… – Он провел ладонью по ее обнаженному бедру; на ней, кроме тонкой шелковой рубашки, ничего не было.
Лаура снова рассмеялась.
– Но я же не про это… – Она приподнялась на локте. – Дело в том, что я очень хорошо знаю старого Алекса, но мне хотелось бы узнать побольше про нового. Чего ты хочешь от жизни? Ты все еще любишь рисовый пудинг и недолюбливаешь баранину? Синий по-прежнему твой любимый цвет? Ты все еще играешь в шахматы или пристрастился к какой-нибудь другой игре? Кто твои любимые авторы?
– Нет-нет, не все сразу, – запротестовал Алекс. Он улегся поудобнее и обнял
– Ну, отвечай, – потребовала Лаура.
Граф с задумчивым видом рассматривал бархатный балдахин у себя над головой.
– Отвечай же.
Алекс улыбнулся и ущипнул жену за ягодицу.
– Не мешай, – произнес он. – Дай подумать. Лаура вздохнула и потерлась щекой о плечо мужа.
– Когда-то я хотел стать капитаном, – заговорил он наконец. – И мечтал только об одном – командовать военным кораблем. Когда же мечта моя сбылась, я уже думал лишь о том, чтобы выжить в битве. И так было от боя к бою…
Он не сказал ей о том, что было время, когда ему и жить не хотелось. Особенно после того памятного взрыва. Каждое утро он просыпался, думая, что наконец-то очнулся от кошмара, но действительность оказывалась страшнее, чем кош-мир. Алекс полагал, что Лаура все равно не поймет его отчаяния. Она была доброй и любящей, это верно, но жизнелюбие в ней било ключом – так откуда же ей знать, что такое меланхолия?
– Потом умер мой отец, а следом за ним Чарльз, – продолжал Алекс. – И казалось, судьба не оставила мне выбора – фатум повел меня по жизни, рок все решил за меня, и сам я уже ничего не мог решить.
– Если бы ты не стал графом, кем бы ты был? – неожиданно спросила Лаура.
Она пристально смотрела на него своими огромными зелеными глазами. От такого взгляда не закроешься полуправдой. Он хотел бы быть с нею честным, но не мог пренебречь своими обязательствами: ведь миссия, возложенная на него Питтом, требовала полной секретности.
– Так как же, Алекс? Кем бы ты стал? – Лаура прикоснулась к плечу мужа.
Помедлив еще немного, граф проговорил:
– Видишь ли, дорогая, мне всегда очень нравилось изучать всевозможные карты и документы. То есть я не просто капитан, я еще стратег и тактик. Мне нравится готовить планы сражений. Тебя это удивляет?
– Нет… – Лаура покачала головой. – Но я не уверена, что правильно тебя понимаю.
– Ну… это как игра в шахматы. Но не фигурками из слоновой кости, а живыми людьми и настоящими кораблями. Да, мне нравится планировать сражения, но я не могу спокойно смотреть, как умирают люди, и видеть, как скорбят вдовы.
– Может быть, из тебя получился бы лучший военный министр, чем тот, кто забывает о людях, – заметила Лаура.
– Нет уж… Свои стратегические таланты я намерен использовать здесь, в Хеддон-Холле. Я не собираюсь отправлять людей на смерть.
– И все же… – протянула Лаура. – Полагаю, что такой человек, как ты, был бы настоящим подарком для Англии.
– Возможно, я мог бы получить этот пост. – Алекс невольно улыбнулся; ему вдруг пришло в голову, что теперь самый важный для него пост – это место рядом с Лаурой. – Да, мог бы, но не хочу. Мне не по пути с политиканами.
– Тогда почему же Уильям Питт присутствовал на нашем венчании?
Лаура пристально смотрела на мужа. Было очевидно, что она что-то заподозрила, во всяком случае, Алексу так казалось.