Гоблины в России
Шрифт:
И грянул гром! И перекрестился мужик, то есть, Даниил. И восторженно заверещал гремлин Бугивуг, потому что получилось.
Одностороннюю полость бутылки Клейна заволокло электрическим туманом, плотно нашпигованным маленькими беспокойными шаровыми молниями, а когда туман рассеялся, перед интернациональной командой мастеров появился новенький армейский "студебеккер" во всей своей камуфляжной красе. Над капотом грузовика несколько негармонично торчал решетчатый лопух какой-то странной антенны.
– А это еще что такое?
– подозрительно спросил Данила-мастер.
– Насколько мне известно, эта штуковина в стандартную
– Эфирная антенна, - несколько туманно пояснил Бугивуг и добавил: - Очень трудно объяснить по-русски, можно я на сербский перейду?
– Валяй, - согласился Даниил.
– Если тебе от этого легче станет.
Бугивуг покосился на приятеля и вдохновенно заговорил на непонятном языке. Впрочем, отдельные слова все-таки угадывались и имели явно славянское происхождение. Так что Даниил все равно ничего не понял, кроме, разве что последних фраз:
"Коло коло наша дика, пушка пуца цика цика" и "Вина амо пуне чаше, нека живи што зе наше".
Фразы, конечно, тоже были не совсем понятными, но ясно, что речь шла о выпивке. И на том, как говорится, спасибо!
– Ну, как, понял, о чем речь?
– Понял, что в магазин бежать надо, - ответил Даниил.
– А больше ничего.
– Эх, - гремлин махнул жесткой лапкой с зажатым в ней гаечным ключом.
– А я-то думал, что вы, славяне, друг друга всегда поймете!
– А с чего это ты вдруг по-сербски чирикать взялся?
– подозрительно спросил Даниил.
– Ты же вроде коренной американец?
– Во-первых, коренных американцев почти не осталось, - назидательно произнес гремлин.
– А во-вторых, я очень долго работал с одним славянином, Николай Тесла его звали. Он, кстати и присобачил к грузовику эту самую эфирную антенну. А потом сгинул. Я так и жил в этом "Студебеккере", пока меня, вместе с грузовиком не мобилизовали и к вам в качестве военной помощи не отправили.
– Так грузовичок-то по всему видно, еще довоенный, - сказал Даниил.
– Как же он в Россию попал?
– А мы вам всегда старались всякую заваль подсунуть, - честно признался Бугивуг.
– Ты уж не обижайся, политика, ничего личного...
– Н-да, - протянул Даниил.
– Обидно все-таки.
– Я еще по-сербски ругаться умею!
– похвастался гремлин.
– Хочешь, покажу?
– Ругаться я и сам умею, - возразил Даниил.
– Скажи лучше, а эта штука работает?
– Наверное, работает, - ответил гремлин, немного обиженный тем, что мистер Дан, как он называл мастера, не восхитился его умением ругаться по-сербски.
– Вон, лопух шевелится, эфир загребает. Через полчасика можно заводить.
– Ну ладно, разберемся, - несколько туманно изрек мистер Дан, - вот что, сгоняй-ка ты в магазин, купи чего-нибудь эдакого, мозги, понимаешь, надо прочистить. С прочищенными мозгами думается легче, правда ведь? Андестенд?
– Still!
– коротко ответил Бугивуг, подсмыкнул комбинезон, взял с полки сторублевку, оставшуюся от размена стобаксовой купюры, и бодро направился к выходу, насвистывая старинную песенку "Told My Captain".
Пока гремлин бегал в магазин, где, кстати, никто не обращал внимания на его внешность, а напротив, предлагали выпить на троих и скоротать времечко за душевным разговором, Даниил, вооружившись универсальным мультиметром, приступил к осмотру возрожденного из ржи и пепла "студебеккера". Приступил, надо сказать, с опаской.
Даниил отошел от бутылки и принялся прикидывать график распределения омолаживания по его телу. Выходило, что кончик левого мизинца так бы и остался неомоложенным, а кончик правого перешел бы в эмбриональное состояние или даже более того. В продольном сечении мастеру было бы примерно лет восемнадцать, что почему-то успокоило экспериментатора. Но когда он всерьез задумался о том, как мог бы выглядеть левый мизинец в доэмбриональном состоянии, то опять расстроился, потом плюнул, и решительно полез в кабину грузовика.
Отворяя дверцу, он мимоходом отметил, что лопух эфирной антенны больше не шевелится, а стоит торчком и теперь похож на некий фирменный знак, вроде "Крылатого призрака" на капоте престижного лимузина "Роллс-ройс", только более мужественный, и оттого слегка неприличный. Стало быть, преобразователь Тесла, встроенный в старый грузовик зарядился, и можно ехать.
Устроившись на водительском месте, Даниил поерзал немного на дерматиновом сиденье, потом решительно захлопнул дверцу и принялся изучать приборную доску.
Ничего особенного на приборной доске не наблюдалось, а из всех отличий от стандартных автомобилей отмечалось лишь отсутствие педали сцепления. Кроме того, на приборной панели имелся замок зажигания, естественно, без ключа.
– Ерунда, - подумал Даниил, и полез под панель, чтобы скрутить проводки.
Вот только никаких проводков под панелью не было, а имелась изогнутая серебристая трубочка, уходящая куда-то под капот. Трубочку мастер решил на всякий случай не трогать.
Тут в гараже послышалось пыхтенье, отворилась стальная калитка, и появился Бугивуг, отягощенный пластиковым пакетом с выпивкой.
– Эй!
– заорал он с порога, - зря ты туда залез, командир. Без меня ничего не трогай, а не то шандарахнет так, что мало не покажется.
– Не шандарахнет, с чего бы ему шандарахнуть...
– проворчал Даниил, довольный тем, что импровизировать, скорее всего, не придется, и, стараясь сохранять достоинство, полез наружу. Благо, повод был подходящий. Гремлин деловито выставил на верстак бутылку водки.
– С мировым эфиром, знаешь ли, шутки плохи, - назидательно сказал гремлин, вылавливая из банки соленый огурец.
– Некоторые шутили-шутили и дошутились-таки. Мой старый хозяин, например... Ну, ладно, не будем о грустном. Давай сначала выпьем. И вообще, в эту тачку сначала надо душу вселить, а уж потом на ней ехать.