Год, когда я влюбилась
Шрифт:
Мои глаза расширяются.
— Святые долбаные единороги!
Он хихикает, размахивая нашими переплетенными руками, пока мы идем.
— В ее защиту скажу, однако, она думала, что мама была отцом.
— Она выглядела настолько мужественно?
— Нет, Ханна была просто настолько пьяна.
— Она всегда так напивается на вечеринках?
— Она много выпивает, но я никогда раньше не видел ее такой пьяной, — говорит он. — В ту ночь ее что-то беспокоило.
— Действительно? — Мне трудно в это поверить. — Потому что Ханну обычно
— Она ни о чем не задумывается, да? — Он приподнимает бровь, глядя на меня. — Как вчера утром, когда у нее случился дерьмовый припадок, потому что Кайлер отшил ее ради тебя?
— Он отшил ее не ради меня, — отвечаю я. — Она попросила его кое-что сделать за пару дней до того, как мы с Кайлером составили планы.
— Эм, нет, все было не так, — говорит он. — Разве ты не слушала, что сказала Ханна?
— Честно говоря, я часто отключаюсь от ее болтовни. — Ветер целует мои щеки, и я потираю их рукой, пытаясь согреть. — Это своего рода рефлекс.
— И это хорошая привычка. — Он проводит большим пальцем по костяшкам руки, которую держит. — Но я знаю своего брата, и он отшил ее, потому что надеялся, что свидание с тобой пройдет великолепно. И под великолепно я подразумеваю нечто вроде «закончится на следующий день».
Требуется секунда, чтобы осознать его слова.
— Нет, он бы так не сделал. — Мой голос звучит как мышиный писк. — Он бы этого не сделал.
Он таращится на меня, как на сумасшедшую.
— Да, он бы сделал это. Это то, что он делает, Иза. Он игрок. Ты наблюдала за ним, наверное, целую вечность. Ты должна его знать.
— Он не игрок. Он просто… — Но я не знаю, какое слово подходит Кайлеру. Да, он флиртует. Да, у него было много подруг. Вчера он говорил, что встречался с девушками, которых на самом деле не знал. — Возможно, он и делал это в прошлом, но я точно знаю, что он не хочет торопиться.
Его пристальный взгляд впивается в мой.
— Он тебе это сказал?
Я киваю.
— Он сказал, что не хочет торопиться и я знаю, что он говорил правду, потому что он даже не поцеловал меня в губы.
Он скрипит зубами.
— Но он поцеловал тебя в другое место?
Дерьмо.
— Эм… Что-то вроде… Он поцеловал меня рядом с моими губами… — Боже, это так неловко. Мне следовало просто соврать и сказать «нет».
Кай замолкает. Я не могу сказать, раздражен ли он, расстроен, зол, сбит с толку или что-то еще.
— Ты хочешь, чтобы я закончил рассказ? — тихо спрашивает он.
Я киваю, более чем обрадованная тем, что ушла от темы, когда Кайлер почти поцеловал меня.
— Да, я умираю от желания услышать, закончила ли она тем, что поцеловала маму.
— Она пыталась, но мама не принимала в этом никакого участия, поэтому она перешла к отцу и парню, устраивающему вечеринку, его друзьям, их друзьям, почти всем.
— Кто-нибудь поцеловал ее в ответ?
— Пара человек, — говорит он. — Но многие из них отшили ее, потому что она была слишком пьяна.
—
— Это не делает тебя плохим человеком. На самом деле, я почти уверен, что ты никогда не сможешь быть плохим человеком. — Он сжимает мою руку. — У тебя в теле нет ни одной плохой кости.
Пару дней назад я, возможно, и согласилась бы с ним, но сейчас я не могу до конца убедить себя, что это так.
— Итак, что случилось? — Я отказываюсь позволять себе слишком много думать о своей маме, иначе я утону в этих мыслях. — Она пошла домой одна?
Он останавливается перед забором, но не перелезает через него.
— Нет, на самом деле она пошла домой со мной.
Внезапное, безумное, иррациональное чувство собственничества овладевает мной. Ханна пошла домой с Каем? Ханна была с Каем? Каем? Моим другом Каем? Нет! Эта мысль заставляет меня безумно ревновать. Я не знаю, почему. Он просто мой друг. Но то, что он был с ней… вот так… Тьфу. У меня сводит живот при одной мысли об этом.
— Не так, — говорит он, словно читая мои мысли. — Кайлер заставил меня отвезти ее домой после того, как парень, устроивший вечеринку, сказал, что она слишком пьяна и раздражает всех.
Моя ревность утихает.
— Почему он заставил тебя везти ее домой?
— Потому что его друзья так сказали, — отвечает он, пожимая плечами. — Потому что я был самым молодым. Они все время делали такое дерьмо и, если бы я стал спорить, они превратили бы мою жизнь в сущий ад.
То, что он говорит, заставляет меня задуматься, не поэтому ли он превратился из популярного спортсмена в плохого парня-наркомана. Но прежде, чем я успеваю спросить, он прислоняется к забору и продолжает свой рассказ.
— Но, в любом случае, я отвез ее домой, как и должен был. Только, когда я припарковал машину на подъездной дорожке, она не вошла внутрь. Я спросил ее, не нужна ли ей помощь, и она ответила «да». Потом она попыталась поцеловать меня, — говорит он. — Когда я отодвинулся в сторону, она начала рыдать, а потом ее вырвало на землю. Она начала лепетать о том, какой у нее был дерьмовый день, как твой отец пропустил одно из ее соревнований по чирлидингу. Очевидно, он сказал, что это из-за работы, но она узнала, что он тайно ходил на какую-то ярмарку искусств, в которой ты принимала участие. И это заставило ее так ревновать тебя.
— Ханна ревнует меня? — Я сомневаюсь в этом. — Это не похоже на то, что она сказала бы или почувствовала.
— Эм, да, но это так. Подумай над этим. Ты талантлива, милая, и ты намного сильнее, чем она. В глубине души, я думаю, она всегда знала, что ты превратишься в красивую маленькую бабочку, какой ты сейчас являешься. — Он ослепляет меня очаровательной улыбкой.
Я закатываю глаза, но мое сердце совершает всякие странные вещи в моей груди.
— Но у нее идеальная жизнь. Зачем ревновать к кому-то вроде меня?