Год, когда я всему говорила ДА
Шрифт:
Я была ходячей панической атакой. Мой страх сцены был настолько полным и всепоглощающим, что повелевал каждым моим появлением на публике. Речи во время церемоний награждения, интервью, ток-шоу… Опра.
Опра.
Опра трижды брала у меня интервью.
Вот что я помню о своих интервью с Опрой.
Добела раскаленные вспышки света перед глазами. Странное онемение в конечностях. Пронзительный жужжащий звон в голове.
Так что я… не помню ничего.
НИЧЕГО.
Я родом из предместий Чикаго. Я воспитывалась на Опре. Я смотрела «Шоу Опры Уинфри», еще когда оно носило название AM Chicago.
Интервью с Опрой было для меня не мелочью.
И что же я помню из этих драгоценных моментов, проведенных с ней?
Ничего.
Из интервью для журнала «О»? Ничего.
Из интервью для шоу Опры с актерским составом «Анатомии страсти»? Ни словечка.
Из интервью с Керри Вашингтоном для программы «Следующая глава Опры»? Ни единой чертовой мысли.
Однако у меня остались весьма живые воспоминания о мгновениях непосредственно перед этими интервью. В тот первый раз художница по костюмам «Анатомии страсти», Мими Мелгард, разглаживала мою юбку и вертела меня, проверяя, хорошо ли я выгляжу. Потом одобрительно кивнула и твердо погрозила мне пальцем.
– Не двигайся до тех пор, пока не увидишь Опру.
Ей не обязательно было мне это говорить.
Я не смогла бы двигаться, даже если бы захотела. Я стояла в дверях своего кабинета. Чуточку покачиваясь вперед-назад. Ступни, обутые в мою первую пару туфель от Manolo Blahnik, уже болели.
В сознании было так же пусто, как в головенке только что вылупившегося цыпленка.
Я чувствовала, как обливаюсь потом. Потом! Я начала механически, как робот, поднимать и опускать руки, надеясь не дать гигантским круглым пятнам под мышками проявиться и испортить пигмалионовские труды Мими.
Поднять и опустить, поднять и опустить, поднять и опустить…
Хлопать. Я хлопала руками, как крыльями.
Теперь я еще и выглядела как новорожденный цыпленок.
Но это не имело значения. Вздымавшийся ужас, грохотавший во мне, становился все громче и громче, уводя меня настолько дальше обычного страха, что я стала ощущать почти что… безмятежность. Словно слышишь настолько высокий и пронзительный звук, что барабанные перепонки теряют способность его воспринимать и звук становится неслышным. Мой страх вопил так громко, что сделался безмолвным.
Цыпленок терял голову.
Я смотрела, как черный внедорожник Опры сворачивал на студийную парковку. Я смотрела, как черный внедорожник Опры заруливал на VIP-стоянку. Я смотрела, как из черного внедорожника выбралась вначале одна женщина, а затем другая. Первая женщина была такой узнаваемой, такой знакомой, что мне буквально хватило увидеть носок ее сапога, коснувшийся земли, чтобы понять: это Опра. Но вторая женщина… продолжая хлопать вспотевшими руками, я уставилась на нее. Я не могла разобрать, что это за вторая женщина. Кто это?
А потом хлопанье руками прекратилось.
«Гейл, – осознал мой мозг. – Это же Гейл [13] . Святая праматерь телевидения, я вижу одновременно и Опру, и Гейл!»
Это
– Как это было? – задыхаясь от волнения, допытывались у меня по телефону в тот вечер сестры, Сэнди и Делорс. В тот ЕДИНСТВЕННЫЙ раз, когда мне удалось впечатлить моих сестер. Единственный раз – и…
Я. Не. Знаю.
13
Гейл Кинг, подруга Опры Уинфри, ведущая собственного ток-шоу «Шоу Гейл Кинг» (The Gayle King Show), в 1999-м она стала редактором журнала O, The Oprah Magazine. Также она работала в качестве спецкора для ток-шоу «Шоу Опры Уинфри» (The Oprah Winfrey Show) и «Доброе утро, Америка» (Good Morning America). В сентябре 2006-го Кинг начала вести «Шоу Гейл Кинг» на спутниковом радио XM Satellite Radio.
Это то, чего я не сказала.
Неужто вы так ничего и не поняли обо мне с тех пор, как начали читать эту книгу? Не-ет, вы поняли. Вы меня знаете. Вы знаете.
Я стара. И я люблю лгать.
Я сделала то, что делала всегда. Когда Опра снова села в свой внедорожник и уехала, я час за часом бродила по офису, небрежно расспрашивая каждого, кто был свидетелем хотя бы пары секунд ее присутствия, обо всем, что он видел. Заставляя людей рассказывать, что они видели. Это был копинг-механизм, который всегда мне помогал. Я делала это осторожно. Потому что когда ходишь и просишь людей, чтобы они рассказали тебе о тебе самой, выглядит это как придурь.
«Слушай, расскажи мне, что я говорила. Какой я была? Была я забавной? Была я интересной? Расскажи мне еще о том, как я разговаривала с Опрой. Хорошо получалось?»
Одно дело – когда люди знают, что ты нервничаешь и терзаешься страхом сцены. Этому они сочувствуют. Но как признаться людям, что ты не помнишь самое главное интервью в своей карьере? Это странно. Знаете, что сказали бы об этом люди? А я вам сейчас расскажу! Люди сказали бы:
«Наркотики».
Так что я держала рот на замке.
Вот это в истории с Опрой было хуже всего. Мое восхищение и страх слиплись в своего рода шаровую молнию ужаса, так что эти картины были не просто украдены со стен моей памяти, но и сожжены, превратившись в кучку пепла. Восстановлению не подлежат.
Со всеми остальными у меня еще был шанс. Небольшой шанс. Но в какой-то мере все интервью были страшными. Каждое ток-шоу превращалось в мутное пятно. Каждое интервью проходило по одному маршруту. В сточную трубу.
Да-да-да.
Меня уже прежде приглашали в шоу Киммела.
Джимми Киммелу в его программе нужны были люди из моих программ – не без причины. Из-за рейтингов. Мои TGIT– программы (так ABC рекламирует мои четверговые вечерние показы – «Слава богу, это четверг» (Thanks God It’s Thursday) получают хорошие рейтинги. А хорошие рейтинги хороши для всех. И вот почему: мои хорошие рейтинги означают, что мои актеры, становясь гостями программы Джимми Киммела (тоже на ABC), поднимают рейтинги и ему. Что хорошо для нас, то хорошо и для Джимми.