Год любви

Томас Рози

Оливер откинулся назад, сидя на бархатной банкетке, и громко расхохотался. Том нетерпеливо оборвал его, не дав посмеяться всласть.

– Но почему именно сейчас? Зачем объявлять об этом сегодня? Я думал, они хотят подождать. Я думал, у меня еще есть время.

– Почему? Ах, ну, конечно же, из-за мамы! Она ведь категорически против. Дарси, очевидно, считает, что он таким образом заставит ее согласиться.

Когда смех Оливера стих, Том нагнулся к нему через стол и настойчиво сказал:

– Послушай! Я прошу тебя как друга. Как

его брата и… как друга Элен. Скажи, что мне делать: пожелать им всяческих благ и по-джентльменски удалиться? Или поступить так, как велят мне все мои инстинкты и увести ее от него?

Оливер сощурился и задумчиво пожевал сигару.

– Если я не ошибаюсь, – плавно произнес он, – это больше зависит от Элен. Или я не прав?

Том посмотрел на него сквозь сигарный дым.

– Мне кажется, я знаю, чего хочет Элен, – сказал он, обращаясь, в основном, сам к себе. – И это не Дарси.

Наступило недолгое молчание.

– В таком случае, – сказал Оливер, – с какой стати ты спрашиваешь моего совета? Если ты не хочешь больше вина, я с твоего позволения допью эту бутылочку.

Однако Том схватился за горлышко бутылки, не давая Оливеру ее забрать.

– Я не спрашиваю тебя! Я просто сейчас сообразил, что мне делать, и сообщил тебе об этом. И бутылку ты не допьешь, потому что ее допью я!

Оливер зевнул.

– Как хочешь. Только перестань обращаться со мной как со смертельно больной тетушкой.

Том рассмеялся, поняв, что ему открыта «зеленая улица». Головная боль моментально прошла. На мгновение ему показалось, что все легко и просто, и его буквально захлестнула любовь к Оливеру, к этой темной комнате, ко всему миру. Он будет с Элен! Он не даст ей ускользнуть, потому что не может жить без нее.

– Нам еще не пора, как по-твоему?

Их начала постепенно обволакивать теплая пелена пьяной эйфории.

– Нет, решительно нет!

Гораздо позднее они вместе ковыляли к колледжу Крайст-Черч. Впервые за много месяцев им было легко вдвоем. Оливер казался прежним, жизнерадостным сорви-головой.

«Если он все еще бывает таким, – мелькнула у Тома смутная мысль, – значит, дело не так далеко зашло!»

Они, громко топая, прошли мимо будки привратника, старательно призывая друг друга к тишине и подавляя взрывы хохота, словно расшалившиеся школьники.

Зайдя в комнату, окна которой выходили на Кентерберийский Двор, Том, шатаясь, постоял у камина, а потом пробормотал заплетающимся языком:

– Ох, мне же еще столько тащиться до Северного Оксфорда!.. Слушай, а может, я посплю тут на твоей кушетке? Забыться, забыться чудесным сном…

Оливер неловко привалился к двери в спальню.

– Хорошо, будь моим гостем. Может, ты притащишь меня в половине десятого на экзамен? Надо же, какая забавная перспектива!

Том уже засыпал, как вдруг услышал голос Оливера, который говорил так связно, будто был абсолютно трезв:

– А знаешь, там все равно ничего бы не вышло.

– Ты о чем?

– О

моем брате и Элен. Я никогда не считал, что они подходят друг другу, хотя я тебе не завидую: расстраивать их помолвку, когда за их спинами уже стоит отдел светской хроники, – дело нешуточное! Дарси слишком прямодушен, а Элен – очень верный друг. М-м… Элен… Как жаль, что я упустил свой шанс! Любовь всей жизни…

– Оливер!

– Да?

– Пошел к дьяволу!

Настало утро. Элен видела, что за окном становится все светлее, и считала удары маятника.

Мысли ее совершенно прояснились. Предстоящая неделя имела для нее огромное значение. И она не пожертвует ею ни для кого! Ни для кого! Элен и Хлоя встретились на галерее, обе были одеты в традиционную оксфордскую форму: черные чулки, черная юбка с пиджаком, белая рубашка и черный галстук, шапочка и плащ.

– От этого маскарада, – пожаловалась Хлоя, – один только прок: я себя чувствую безумно сексапильной. Разве можно в таком состоянии сдавать экзамены?

На блестящих черных чулках Хлои сзади были стрелки, шикарный костюм из черного бархата отделан тесьмой. На воротнике белой блузки с жабо чернела ленточка, сколотая брошкой с камеей.

– Бедные твои соседи мужского пола, – ухмыльнулась Элен.

Ее собственный строгий черно-белый наряд подчеркивал белизну ее кожи и блестящий отлив черных волос. Длинный, свободный плащ еще больше стройнил ее, рядом с замысловато выкроенным плащом Хлои он казался размахайкой.

– А эта ужасная шапка! – простонала Хлоя, по-пиратски надвигая ее на один глаз. – Ну, почему мы не можем надевать такие же головные уборы, как мальчики?

Пэнси распахнула свою дверь, находившуюся на другом конце галереи.

– Какой у вас элегантный и серьезный вид!

– Разве мы не похожи на автоинспекторов?

– Нисколечко! Просто сразу видно, что вы ужасно умные. Я так рада, что после моего курса не предусмотрено никаких экзаменов! Пойдем, бедные овечки, я приготовлю вам завтрак.

Взъерошенная Пэнси зевала, натягивая халат; кроме нее, в комнате никого не было.

– Стефан остался в колледже, – уклончиво сказала она.

Элен и Хлоя переглянулись, подняв брови, и переменили тему разговора.

Ровно в пятнадцать минут десятого они были готовы выйти из дому. Роза, шаркая шлепанцами, выползла в темный холл и влажно чмокнула их в щеки.

– Каждый год я вижу, как ребята отправляются на экзамен, стискивая в руках свои шапочки и новые авторучки, они идут с таким видом, словно их ведут на гильотину – вот прямо как вы сейчас! А как только это все закончится, оказывается, что это совершенно неважно… Хотя что я говорю? Я же не грамотей. Старайтесь, девочки! Не посрамите наш дом!

Она подмигнула им и ушла, покатываясь со смеху.

На улицах было великое множество черно-белых фигур: кто шел пешком, кто ехал на велосипеде, плащи развевались.