Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило
Шрифт:
Сеньор Леокадий умоляюще протянул к ней руки:
– Почему ты так дурно обо мне думаешь, Катарина?
– Потому, что ты лжец! – в один голос ответили донна Катарина и Альваро. Но Леокадий смотрел только на ее – прекрасную донну, столь же восхитительно совершенную, как и тогда, шестнадцать лет назад, когда он впервые увидел ее – на пять минут забежав узнать, нет ли каких перспективных наводочек у вечного конкурента за звание самого удачливого вора Иберры, дона Текило… Она не изменилась за истекшие годы. Нет! Она стала еще красивее! Стройный стан, нежная линия шеи – сейчас уходящая под черное платье, но оставляющая воображение полыхать
– Зачем ты так жестока со мной! Ведь тебе же нравятся лжецы, – Леокадий, забыв о своей вечной сдержанности, сделал шаг к донне Катарине. Он смотрел в ее прекрасные глаза цвета орехового дерева, и пил ее внимание, ее красоту, ее совершенство, как воду: - Посмотри на меня, Катарина – я лгал ради тебя! Я сделаю для тебя всё, что угодно! Всё, что ты пожелаешь! Веришь? Ты сама хотела, после вашей ссоры тогда, одиннадцать лет назад, чтобы дон Текило прекратил вымаливать у тебя прощение – я подкинул ему выгодное дельце, и он уехал в Ллойярд. Ты сама, ты же сама хотела никогда не слышать его имени – я увез тебя в соседнее королевство и приложил массу усилий, чтобы дону Текило нечего было делать в Ла-Фризе!
– Я хотела, чтобы он вернулся! – не выдержав полного немого укора взгляда сына, выкрикнула донна Катарина.
– О, поверь мне, он вернулся, - с коротким смешком ответил Леокадий, - он вернулся – в ваш дом в Аль-Миридо, и он возвращался туда каждый раз после очередного удачного ограбления!.. Пойми, он был тебя недостоин! Катарина, ты заслуживаешь бОльшего, лучшего, ты…
– Вы мне противны, сеньор Леокадий! – с омерзением сказала женщина. – Извольте уйти и больше никогда не появляться в этом доме!
– Нет, - спокойно покачал головой иберрец. – Не так быстро. Я лгал ради тебя, я воровал ради тебя – и я не уйду, не получив тебя…
Нет, вы подумайте!!! Этот мерзкий ублюдок попытался прирезать Леокадия, ударив в спину тупым мечом! Окрысившись, старый вор выхватил из рукава стилет, перехватил движение мальчишки, и, воспользовавшись его замешательством, ударил сверху вниз.
У Альваро подкосились ноги – Леокадий подхватил его сзади, чтоб мальчишка не рухнул на пол. Встал так, чтобы мать могла лучше видеть побледневшее, с расширившимися от шока глазами, лицо сына, пятно крови и рукоять, вонзенную под ключицей. И нож, появившийся из левого рукава черной куртки коварного гостя – у подбородка юноши.
– Нет!!!
– Я хочу получить то, что мне причитается, Катарина. Можешь не сомневаться – я с наслаждением убью ради этого! Мне ничего не стоило послать Текило на верную гибель, и, поверь, я с неменьшим удовольствием прикончу маленького крысеныша, который мешал мне все эти годы…
– Не смей!.. – глаза женщины заполнились слезами. О, так плакать может только она – не от страха, а от гордости. О, что за женщина! И почему развеселые боги послали ее такому никчемному ничтожеству, как дон Текило, а не ему, Леокадию! – Оставь Альваро…
– Матушка… - очень вовремя, усиливая эффект сказанных мужчиной слов, прошептал подросток.
– Клянись, Катарина. Ты верующая, поэтому твоя клятва – не пустой звук. Клянись, что будешь моей отныне и навсегда, клянись, а не то… - Мальчишка совсем расклеился, он обмяк, так, что Леокадий почувствовал, что его рука не выдерживает тяжесть тела подростка, на секунду отжал нож от подбородка, чтобы…
– Матушка, беги! – закричал
И сверху на голову вора упал рыжий кот с порванным в уличных драках ухом.
Наверное, не зря любящая хозяйка заказала его портрет. Художник, помнится, хихикал – впала же блажь в голову богатенькой дамочке, кота своего запечатлеть! А вот, оказывается, какого момента он ждал…
И вовсе даже не плохой кот был. И картина ничего. И рама – тяжелая, дубовая, Альваро сам делал…
– … Я желаю только, чтобы этот человек никогда впредь не показывался в моем доме, - говорила кому-то донна Катарина. Голос спокойный, уверенный.
Чьи-то руки грубо подхватили Леокадия, и он счел за лучшее слегка приоткрыть глаза. Так. Местная стража. Фррь, как любил говаривать дон Текило. Я их сделаю одной левой… А это что за птица? Как этот господин тут оказался?
– Простите, что я без стука. Дверь была открыта, и я позволил себе войти… Позвольте представиться. Судебный пристав Ломас.
Донна Катарина, стоявшая за креслом, в котором сидел Альваро и мужественно терпел манипуляции суетливого лекаря, вежливо-холодно посмотрела на незваного гостя. На редкость богатое на посетителей утро. Хмм… Послушаем, что он нам расскажет.
– Позвольте поинтересоваться, что здесь произошло.
Стражники бордо…бодро отрапортовали: улышали, как женщина зовет на помощь, пришли, позвали лекаря, сейчас уводят в кутузку дебошира…Кто мог подумать, что господин Бауэр вдруг захочет подраться с сыном госпожи Катерины?..
– Он не Бауэр… - прохрипел подросток. – Его зовут сеньор Леокадий…
– Тот самый сеньор Леокадий? - оживился судебный пристав. Нет, мало сказать – «оживился», он взлетел, как только что покушавший вампир! Его радость была противоестественна, как… как минотавр в королевской короне, вскапывающий грядки! – Я о вас наводил справки, любезный, все мечтал познакомиться. Думал, для этого придется совершить вояж в Вертано или Аль-Миридо, а вы здесь… Надо же… Где я мог вас видеть? Что-то так сразу не припомню… Ага! Вам, любезнейший, кто-нибудь уже говорил, что вы очень похожи на барона Бруно де Флера, королевского судью в Брабансе? нет?
Ломас прикрыл ладонью сначала нижнюю, потом верхнюю половину лица Леокадия, сопоставляя облики двух господ.
– Прическа не та, линия подбородка и кончик носа совершенно другие, а лоб и очертания скул так очень даже похожи. Жаль, что нет под рукой хорошего портрета, чтобы сравнить вас и господина судью. Ну да ничего. Еще успеем разобраться. – Повернулся к стражникам, сразу же втянувшим животы и попытавшимся выглядеть солидно и браво. – Отвести в городскую тюрьму, запереть и стеречь как следует, а не вполглаза, как у вас обычно получается. Я займусь им лично. Госпожа Альтиста, - поклонился чиновник. – Я, собственно, к вам. У меня печальное известие – покорнейше прошу простить, что принес его вам.