Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило
Шрифт:
Каких? ээ…
А сколько у меня попыток, чтоб угадать правильный ответ?
Пока обитатели и посетители Серой крепости думали и гадали, что ж произошло с бедным камнем, «черная дама» уверенным, размашистым шагом дошла до ожидающего ее особу экипажа.
– В Ла-Фризе, - хрипло прозвучал приказ.
Кучер наемной кареты равнодушно кивнул. В Ла-Фризе, так в Ла-Фризе… Нно, поехали! Деньги заплачены, маршрут известный…
Правда, по дороге дама в черном платье куда-то пропала. Вместе со своей вуалью. Странное дело, правда? Вроде бы ее никто не похищал – да кто позарится на такие сухие кости да желтую кожу? А вот взяла, да и исчезла.
Такого же роста. Такой же сухой да изжелта-вредный. Такой же неразговорчивый и хмурый. Странное дело!
Хотя… чего ж тут странного? Деньги заплачены, так что пусть его идет своей дорогой. Куда бы она его не привела…
Королевство Кавладор. Ла-Фризе. Двадцать четвертый день месяца Посоха
Узкая улочка. Серая брусчатка мостовой, темные стены домов, каменные и деревянные заборы, калитки…
Сухопарый мужчина в черном – такие одежды носят средней руки лавочники, аптекари, или даже вообще все унылые люди, независимо от достатка и рода занятий – видимо, хорошо знал обитателей неприметного дома на тихой улочке. Постучав в дверь и не дождавшись ответа, он прошел вдоль забора, завернул в переулок, толкнул дверь калитки… Как обычно, ее даже не трудились запирать. Будто никогда в жизни не боялись грабителей тихие скромные хозяева этого самого обычного дома.
Мужчина прошел в сад. Яблони тянули вверх голые коричневые ветви, c розовых кустов уже сняли зимние «одежки» - укрывавшие их от несильных морозов куски холста и покрывало из сухих листьев. На черной влажной почве виднелись следы метлы садовника, а рядом уже пробовали зеленеть травинки. Наглые, самоуверенные травинки…
– Сеньор Леокадий? Это вы! Как я рад вас видеть!
Мужчина обернулся. У дома – на пороге выхода из кухни – стоял дон Текило. Пятнадцатилетний, но по всем прочим статьям настоящий: такой же крепкий, черноволосый, с живым карим взглядом, румянцем во всю щеку, кожаная безрукавка, белая рубаха, штаны заправлены в высокие, до колена, сапоги, в руках меч…
Сеньор Леокадий улыбнулся правым глазом.
– Это ты, Альваро… А где твоя матушка?
Сын хозяйки дома предложил гостю войти, проводил в гостиную, извинился за отсутствие прислуги – садовник и кухарка отправились на свадьбу горничной; предложил сам принести вина. Леокадий отказался. Ему доставляло удовольствие просто находится в доме, где жила донна Катарина, в ее гостиной, где она проводит тихие вечера… Очаровательная просторная комната; камин, светлые стены, добротная темная мебель, кружевные легкие занавески – как это принято на юге Иберры. На стене – среднего размера картина достаточно оригинального содержания: рыжий кот с порванным ухом прячется в зеленой траве. Леокадий усмехнулся этому приятному наивному свидетельству преданности хозяйки своего питомцу; лично он против кошек ничего не имел, просто этот рыжий подлец однажды выскочил на него из зарослей… Пришлось сказать Катарине, что кот попал под колеса повозки.
– Матушка ушла в церковь, - ответил подросток. Он положил на подоконник меч, с которым, видимо, тренировался до прихода гостя, – Но вы можете
И такой же любопытный, как дон Текило. Бойкий, разговорчивый…
– Нет, мой мальчик, - покачал головой сеньор Леокадий. – У меня печальные новости. Твоего отца приговорили к повешенью и казнили десять дней назад…
Мальчишка мгновенно отвернулся. К лицу прилила кровь, он закусил губу, задышал глубоко – и явно надеялся, что Леокадий не заметит выступивших на глаза слез.
– Я должен был поехать с вами! – наконец, произнес Альваро. – Я бы… Я должен был… а тут… но как же… должен…
И хвастовство, как у папеньки.
– И что бы ты сделал, Альваро? – с глубокой печалью и сочувствием произнес старый друг семьи. – Разрушил Серую крепость? Провел подкоп под ее неприступные стены? Подкупил тюремщика? Похитил палача? Украл бы заключенного?
Подросток, видимо, как-то не так услышал участие и заботу, которую хотел продемонстрировать сеньор Леокадий, потому как зло зыркнул на непрошенного советчика. Слезы мгновенно высохли.
И то хорошо. Сеньор Леокадий терпеть не мог детских слез.
Да и вообще детей, если на то пошло.
– Я сделал всё, что было в моих силах, - произнес Леокадий. Подошел, положил руку на плечо Альваро, - Я беседовал с секретарем суда, с судьей, - увы, преступления твоего отца были слишком серьезны, чтобы надеяться на другой исход. – Увидив, какая искренняя печаль отразилась на лице подростка, Леокадий оказался не в силах сдержать следующую фразу: - Дон Текило своими преступлениями настолько запятнал имя твоих предков и собственную честь, так что суд приговорил его к повешенью, как какого-нибудь простолюдина.
Несовершеннолетний дон Альваро резко высвободил плечо.
– Вы не смеете так говорить о нем, - с тихой злостью посмотрел он в глаза старому приятелю своего отца. Правда, для этого пришлось смотреть снизу вверх, но взгляд был хороший. Прямой, смелый…
Ну чисто волчонок. Ты еще зубы на меня оскаль, щенок.
– Я всего лишь пересказываю все то, чему был свидетелем. Ах, как хорошо, что ты не видел своего отца в последние минуты его непутевой жизни… Его пришлось нести на руках - он так ослаб от страха, что не мог самостоятельно подойти к петле…
– Вы лжете! – выкрикнул дон Альваро. – Как вы смеете так говорить о моем отце!
– Альваро, Альваро… Меня ранит твоя резкость! Я всего лишь отвечаю на твой вопрос! Я хочу, чтобы твоя матушка и ты поскорее забыли этого непутевого человека! Чтобы перестали думать о нем – и зажили счастливой жизнью!
Дон Альваро хотел что-то сказать, но сдержался. Заговорил минутой позже. Вспомнил о приличиях и требованиях вежливости, отвесил небольшой поклон.
– Я всецело благодарю вас за заботу и известия, сеньор Леокадий.
– Надеюсь, теперь, после смерти дона Текило, Катарина перестанет грустить о нем… Мне было невыносимо тяжело смотреть все эти годы, как она тоскует по твоему беспутному отцу, ждет его возвращения, надеятся, что он отыщет ее…
– Не беспокойтесь о матушке, сеньор Леокадий. Я сумею о ней позаботиться.
– Ты?! – не смог сдержать улыбки Леокадий. – Ты!!
– Да, я. Ведь теперь я глава семьи, - упрямо повторил юноша. – Что в этом смешного?
– Ты ж собирался сбежать из дома, идти куда-то воевать, - напомнил мужчина. – Или дракона побеждать, уж не помню…