Год охотника
Шрифт:
*** Гости Большого Дома
Васька-Василиса тихонько поднялась вверх по безмолвной лестнице.
Тёмный пустынный дом манил неизведанностью... Но обследовать второй этаж не допустила повариха:
– Там хозяйский кабинет, спальня... И вообще, пока не прибрано.
– Да я не зайду в комнаты. Я просто, одним глазком...
Евдокия Михайловна стояла, как крепость.
– Там сыр?, холодн?.
– Мне можно, я в куртке, - не слушала Василиса возражений.
– Еще ногу подвернёте в темноте, - не уступала та, обиженная
– Дел у меня много - с вами тут ходить. Хозяин приедить сам и покажить! Ступайте к себе.
Васька сделала вид, что послушалась. Спустилась, постучала к музыкантам, вошла.
Разомлев от сытости, воздуха и спиртного, они валялись поверх одеял на кроватях с высокими изголовьями, допивали коньяк и лениво курили.
– Белый, Гонза, вы с ума сошли?..
– воскликнула Василиса.
Пётр, которого она назвала "Белый" - плотный, серебристый от макушки до замка бороды вокруг весёлого рта, с живым невинным взглядом юного хулигана - тут же сел.
Георгий - гладкий длинноволосый смуглый красавец, многократно выкупанный в лучах "кварца", - даже не шелохнулся. При взгляде на его искусственный загар и повадки Героя, невольно возникало: "Гонза-бронза".
– Форточку бы открыли, деятели!
– возмутилась Василиса. Встав коленом на еле тёплую батарею, она впустила ледяной поток.
– В деревянных домах даже алкаши на крыльце курят.
Седой перегнулся через крутой живот к гитарному футляру на столе, достал золотистую тёплую шестиструнку. Молниеносно промчался по грифу короткими тугими пальцами, едва прикасаясь.
Заметил, чуть заикаясь:
– Не б-боишься завтра б-без "фанеры", Васька?..
Певунья моментально парировала шутливый удар, взяла высокую звонкую ноту - будто летний день пробудила.
Гонза-бронза положил горящую сигарету на край стола, взял другую гитару.
Предложил:
– Ну что, Пётр, ударим по акустике?
– Только не здесь, - скомандовала Василиса.
– Марш отсюда в чащу, Горынычи, вулканы!
Добыв на кухне пустую консервную банку вместо пепельницы, они удобно расположились в столовой.
Гонза повернулся к девушке.
– Заказывайте, мадам!
Василиса плюхнулась в широченное кресло, похожее на осьминога.
– П-прикажете что-нибудь со свечами? Романс?
– затеребил струны Пётр: - Может, распоёшься вначале?
– Не, я так...
– томно откликнулась Василиса.
– Поворожу чуть-чуть...
Она уже сидела неподвижно, прикрыв глаза. Она уже что-то строила, молча вслушивалась в гитарный перебор Петра.
Её внутреннее напряжение не было заметным. Едва дрогнул, затрепетал тонкий указательный палец правой руки. Подняв с любопытством зверька опаловый ноготь, палец плавно качнулся из стороны в сторону, будто задавая Василисе медленный темп баллады.
И - полился речитатив под произвольные звуки гитары...
– Однажды царевич Иван заблудился
Он плакал: "Всё - ложь и обман!
Не бывать мне на царстве!"
Но вдруг прозвучало из тьмы:
"Я послушен приказу!"
То Волк зарычал ему: "Мы
вместе - словно два глаза!"
Василиса запрокинула голову, на лице гримаса: то ли смех, то ли боль, - выражение плясало и менялось, как огонь в дровах. Строчки рождались на лету.
– Из лапы он вычистил лёд
и напомнил о главном:
"Гляди, не забудь этот взлёт,
когда станешь Державным..."
Опустила лицо, снова вскинула, тряхнув тёмной гривой, секунду молчала и... внезапно оборвала свою импровизацию задиристым танцевальным:
– That's bad! Е-ее-е!..
Гонза отреагировал в ритм, четырежды ударив по струнам.
Седой Пётр ответил виртуозным пассажем.
Вторая гитара повторила с вариацией, с перебором, и - что тут началось!.. Один заводит, другой развивает, потом меняются местами, но - не отходя от главной темы.
А Васька всё это время вопила, как сумасшедшая:
– Он открыл мне объятья
И разорвано платье...
Погибай, вдохновенье!
Как найти утешенье?
Нету мне утешенья!
Где моё вдохновенье?!..
Гонза ещё громче заорал:
– Это же - классный припев! Может выйти - потрясающий шлягер! Давай, Васька, вместо той тягомотины вжарь пару ритмичных строчек для запева и забивай припев до бесконечности!..
"А что было с волком дальше?.."
Певунья даже не сразу поняла, кто это спросил. В угаре сумасшедших аккордов, в полутьме зала музыканты не углядели, что к ним давно уже вернулся их возничий Бурханкин, топтался у входа и честно ждал продолжения сказки.
Василиса не успела ему ответить. Появился завхоз Тарас Григорьевич с ведром угля: по делу пришёл!..
"Смотритель дворца" приветствовал честную компанию. Невидимый взгляд остановился на Ваське (несмотря на минимум освещения, глаза закрывали тёмные очки).
– А, вы уже здесь! Чудненько!.. Кто со мной пойдёт зарядить на ночь отопление? Заодно и удобства покажу. У нас - почти как у городских! Ну, кто смелый? Никто не хочет уголёк покидать?..
– Девушка неуютно поёжилась: завхоз обращался уже только к ней.
– Деточка, поможете старику?..
Оттопырив ногу в позе "вольно", Тарас Григорьевич ждал, будто она станет уговаривать его, что он ещё - ого-го!..
"Чего привязался?.. Тоже мне, силачку нашёл, - подумала Василиса. Будто мужиков кругом нет!.." - и буркнула под нос:
– Всё твоё утешенье - заряжай отопленье...
Она поискала глазами помощи у музыкантов. Те, казалось, не заметили.
Пётр, перебирая струны, о чем-то тихо говорил с Гонзой, который всем своим видом позировал для вечности или, на худой конец, для картины.