Год охотника
Шрифт:
Василиса хотела что-то сказать, закашлялась и только кивнула. Франц понял: благодарила.
Егерь вернулся лишь через полчаса. Франц успел протереть и без того блестящий поднос, поставить на него тонкую чашку, заварить в ней зверобой и мяту, прикрыть хрупким блюдцем, сверху напялив стёганую молодуху - "бабу на чайник".
– Где тебя носило?
– накинулся он на Бурханкина, заслышав шум в сенях.
– Оследие заметал, - коротко ответил тот, отряхиваясь от снега, - на всякий случай.
– Раздевайся. Пойдём в гостиную.
В комнате егерь начал беспокойно озираться:
– А где же?..
Франц мотанул головой в сторону льющейся воды.
– Отогревается. Где ты её нашёл?
– Рядом с флигелем.
Франц ничего не понял. Достал из буфета кружку, вазочку с малиновым вареньем, розетку. Подвинул Бурханкину.
– Рассказывай. Как она туда попала?.. Угорела и вышла подышать?.. Когда?.. Ночью?..
Егерь таинственно пожал круглыми плечами под собачьей шерстью свитера, налил себе чаю, отхлебнул.
– Вот не захотел ты, когда мы тебя просили, вот теперь уже ничего и не сделать...
Франц предполагал, что разговор начнётся именно с этого, потому попробовал не раздражаться. Только спросил:
– Значит, теперь ты не нуждаешься в моей помощи?..
Бурханкин сразу заюлил, как провинившийся Фомка:
– Я-то... мне-то что... вот она вот...
Он склонил голову в сторону чуланчика-ванной.
Франц, изобразив, что тоже прислушивается к плеску воды, равнодушно заявил:
– Пожалуйста, пусть поживёт у меня столько, сколько нужно. Я не буду лезть с вопросами.
Старый манёвр, испытанный Францем многократно. Должно было помочь.
Так и вышло. Егерь (сражённый покладистостью обычно несговорчивого друга) едва не утонул в глиняной кружке.
Когда он прокаркался, Франц разобрал:
– Недаром... Диана... Зря не попросит...
– Диана? При чём здесь Диана?..
– Игорь Максимильянович напряжённо позвенел ложечкой, размешивая сахар. Ведь ещё осенью почувствовал, что история, начатая с трещин флигеля, будет иметь продолжение.
– Она ей кто?..
– Диана?..
– переспросил Бурханкин, сделал несколько мелких глотков, чтобы окончательно успокоиться, и очень доступно объяснил: - Она Василисе, это... как мать... а вообще, это... никто... так...
– Ну, Вилли, - возмутился Франц, подливая нового чая взамен расфырканного, - можно толком и по порядку?! И - побыстрее, пока она там. Остальные где?.. Где Циклоп, музыканты, Евдокия Михайловна?.. Хозяин приехал?
– Ага, ага, - Бурханкин зачерпнул варенье на край ложки, посмаковал, разминая во рту ягоды до зёрнышек...
– Приехал и пропал... Эти угорели. Я повариху в больницу за доктором на Орлике отправил, но она велела Василису
Бурханкин - мастер рассказывать! Без всяких там аллегорий, конкретно: раз - и всё Францу выложил. Очевидец!
И, как всегда, повторялся:
– Хозяин... он, это... исчез... Его комната... там - всё заляпано, а журналиста-то и нет! Но она не могла.
– Егерь выстрелил глазами в сторону чуланчика, где плескалась и оттаивала Василиса.
– Она потому меньше других угорела, что на воздухе была. Потому на неё и думают.
Вот так. В четырёх, нет - в пяти предложениях, а всё понятно. Ну, почти всё...
Франц оживился, подставил ухо егерю:
– Излагай!.. Какой-такой журналист?
– Ну как же, Фима, он же и купил Большой дом!
– Зачем ему? За тысячи километров... при его-то публичной профессии...
Бурханкин задумался, но всего на миг, а потом громко, убеждённо зашептал.
– Ты зря ругаешься. Он, это... не простой он. По всему видать - шишка!
Игорь Максимильянович вопросительно поднял бровь и егерь поторопился с объяснением:
– О тебе, к примеру, тоже ведь мало кто что знает.
– Шишка-то еловая, кедровая, или - на лбу?
– резко отшутился Франц.
– Да нет, Фима, если он сказал, лучше выполнить. У него, знаешь, даже рация есть. И Циклопу такую же выдал. А сам всё по ней звонит, звонит...
– Это не рация, Вилли, это такой телефон. Я бы тоже мог себе купить, только с кем перезваниваться? Я-то ведь как раз - так, ноль без палочки...
– Франц усмехнулся: - Вот, разве что, с тобой.
Бурханкин не понял, это комплимент или очередная шутка Фимы. На всякий случай заметил:
– Ну, у тебя, должно быть, это... Друзья-то остались...
– А с чего ты взял, что он - журналист?
– перебил Франц.
– Да нет же, Фима, - егерь заметно обрадовался возвращению к теме разговора.
– Я бы и не знал, но он, это... всё звонил-то он кому-то в свой журнал. Всё кого-то разыскивал. Да я и не слушал, мне, это... некогда мне было. И вообще, ни к чему мне, чужие разговоры слушать!
"Ну да!
– подумал Игорь Максимильянович.
– А откуда бы ты черпал все свои новости?.."
– Как его зовут, твоего журналиста?
– вслух поинтересовался он.
– Ну я же и говорю тебе: Виталий Олегович.
Глава девятая
Угорелая
Рассказывая Францу, Бурханкин только руками разводил:
– Ей Богу, Фима, поначалу ничего было не понятно! Лесной хозяин опять объявился. Давеча, пока все спали... Ночью по двору шарил. Я это... следы видел... у флигеля.
Франц задумчиво вспомнил:
– Яблоки доставал... Там Диана на веранде нарезанные яблоки сушила.