Год - тринадцать месяцев (сборник)
Шрифт:
— Я вас понимаю, — сказал Алексей Петрович. Он поднял голову, поглядел куда-то мимо Пуговкина и сказал — Смотрите, какие могучие деревья! Говорят, что корни ветлы уходят в глубину земли на десять — пятнадцать метров.
— Возможно. — Пуговкин пожал плечами. — Я защищал диссертацию по истории, но вот приходится заниматься самыми различными сельскохозяйственными проблемами…
— Знаете, я помню эти места такими, какими они были тридцать лет назад. Здесь шумели леса, а вот там, по оврагам, в черемуховых рощах пели соловьи. А там, где вы проехали на машине, был непролазный лес. Теперь здесь все опустошено, река высохла. И вот мне, инженеру, трудно понять, чего тут больше: истории или
— Время все меняет, — озабоченно заметил Пуговкин. — Я думаю, если серьезно взяться, то можно еще поправить.
— Видимо, другого пути просто и нету.
Они помолчали. Пуговкин вдруг тяжело вздохнул и сказал:
— Знаете, Алексей Петрович, когда я учился в Москве, жизнь и люди представлялись мне совсем иначе. Конечно, я был по молодости лет тщеславен и думал: если дадут мне район, то обязательно отстающий, и года за три я его вытяну, район загремит на всю Чувашию, ну и так далее. Но случилось так, что мне достался хороший район, тут вы совершенно правы, но оказывается, дело совсем не в этом. — Он опять вздохнул, минуту помолчал, словно бы решая, открываться до конца или нет, а потом махнул рукой, усмехнулся и сказал так: — Дело в том, что вот я поездил по району, и знаете, чему удивился? Какая-то бездумная покорность угнетает некоторых председателей колхозов и директоров совхозов. Приедешь к нему в совхоз посмотреть, познакомиться, а он, пожилой человек, в отцы годится, мне в рот смотрит. А если сделаешь какое-нибудь замечание, так он не то чтобы возразить, но хотя бы засомневаться — ведь я не специалист. Я еще не огляделся как следует! — он только и знает: устраним, исправим, ликвидируем. Мало того, ты сам от всего этого подобострастия начинаешь надуваться, как индюк, таким важным и умным сам себе представляешься… — Он грустно улыбнулся и посмотрел прямо в глаза Алексею Петровичу.
«Хороший ты, оказывается, парень», — подумалось Алексею Петровичу, но вслух он сказал:
— Но Сетнер Осипович не из таких!
— Да, Ветлов другой человек, это самостоятельный, умный человек, но хитрый, как сто чертей!
— Да, это у него есть!
— Но вот опять какое дело, Алексей Петрович! Я начинаю побаиваться Ветлова. Понимаете? Я — секретарь райкома, но в вопросах сельского хозяйства пока что дилетант, начинаю его побаиваться. Оказывается, мне гораздо спокойнее иметь дело с подхалимом, с человеком недалеким, чем с Ветловым. Интересная ситуация в смысле проблем управления, не правда ли? — Пуговкин весело засмеялся.
— Недаром наши шурсухалы[4] говорили: хочешь узнать человека, дай ему на две недели власть.
— Да, сказано справедливо. Но когда имеешь дело с вашим другом Ветловым, то об этом забываешь. Вот недавно был у него, мы с ним хорошо потолковали. Честно говоря, меня задело, что он считает меня мальчишкой. Но ведь район — это не один Ветлов, это сложная система взаимоотношений — человеческих и производственных. Ветлов для многих наших районщиков как бельмо на глазу. Мне все уши прожужжали: Ветлов — очковтиратель, демагог, зажимщик критики, ну, вы знаете, какие слова говорятся в таких случаях. И когда слушаешь такие речи и раз, и два, и три, то поневоле задумываешься. Я не мог представить, как трудно дается эта справедливость, справедливый
— Да, — согласился Алексей Петрович, он внимательно слушал Пуговкина и все больше и больше проникался к нему симпатией. — Сетнер — сложный человек. Своего он не отдаст. Я-то его хорошо знаю.
— Да если бы у меня в районе было еще несколько таких Ветловых, секретарю райкома можно было бы спать спокойно! Скажу вам откровенно, Алексей Петрович, за своего друга вы не беспокойтесь, Ветлов мне все больше и больше нравится, такому человеку и помочь хочется. Вот с этой же плотиной. Теперь они у меня не вы4 Шурсухал — мудрец.
вернутся, не отвертятся, я заставлю их исполнять проекты и планы! Так что на будущее лето смело можете приезжать сюда ловить карасей.
— Разумеется, приеду, — заверил Алексей Петрович. — Я очень рад, что так неожиданно познакомился с вами.
— Я тоже. Знаете, как иногда хочется откровенно поговорить, поделиться мыслями с понимающим человеком, вы, наверное, представить не можете!.. Чайку не желаете ли? — вдруг спросил он. — Я вожу с собой термос, могу угостить.
— С удовольствием!
В машине была банная духота, так что лучше было пить чай в тени ветел. Чай был хороший, пахучий и крепкий, и тогда он стал объяснять секрет своей заварки. Секрет, оказывается, довольно прост и состоит в следующем: нужно взять высшие сорта цейлонского, индийского и грузинского, все это перемешать и, не жалея, заваривать. Удивительно, как все просто!
— Бутербродов не желаете?
— Нет, спасибо, — сказал Алексей Петрович. — А вам вот яблоко от меня.
— О, спасибо!
И этот, до нынешней встречи совсем почти незнакомый Пуговкин, все больше нравился ему. Оказывается, умных, толковых и честных людей гораздо больше, чем нам порой кажется.
— Долго еще пробудете в Шигалях?
— Недели две, думаю, буду. Мне бы хотелось Поработать здесь над новой брошюркой по своей теме…
— Не будете возражать, если я заеду как-нибудь к вам в гости?
— Милости прошу.
Получилось, что самый удобный момент проститься.
— Поедете искать мелиораторов?
— Теперь уж пусть они меня ищут, а я хочу проехать в Шумерлинское лесничество, посмотреть, как там у них дела — ведь кругом леса горят, просто беда!
Он сел в машину, кивнул на прощание и поехал лугом вверх. Скоро Алексей Петрович увидел, как поднялось облако пыли, — это значило, что Пуговкин выехал на полевую дорогу.
16
Солнце поднялось уже высоко — белое беспощадное пламя изливалось с неба на бедную землю. И стоило только выйти из-под ветлы, как Алексей Петрович почувствовал всю беспощадность солнечного зноя. Хорошо бы теперь под душ в Димином саду!.. Алексей Петрович поднялся вверх, но в обратный путь по тропе идти было Далеко, и он направился краем поля к Шигалям. Он знал, что выйдет к фермам, к правлению, но это все равно ближе, да и, кроме того, хочется встретить Юлю… Встретить как-нибудь нечаянно, перемолвиться о том о сем, а уж там видно будет…
Тропинка, огибая колхозный сад, вывела Алексея Петровича к трем длинным строениям под высокими крышами, и по сильному резкому запаху, который нанесло ветерком, он угадал, что это свинарники. Каждый из них оказался еще и отдельно огорожен. Волей-неволей пришлось идти вдоль этой изгороди. Кругом было пусто и тихо, как будто в трех свинарниках не было никого. Пусто и тихо было и у картофелехранилища — капитальная железобетонная постройка, в которой электрики с завода в порядке «шефской помощи» устанавливали кондиционер или, как его тут прозвали, микроклимат. Этот «микроклимат» хорошо держал температуру, и Сетнеру эта установка так понравилась, что он установил кондиционер и в свеклохранилище.