Год зеро
Шрифт:
Стояло чудное утро. Солнце было теплым, море синим. Горы над островом ярко зеленели от поросли базилика и розмарина, тимьяна и орегано. Коты, разомлевшие от жары, сонно щурились из окон и цветочных ящиков.
Внезапно по узкой улочке разнесся крик, затем второй, еще яростней:
— Да стой ты, придурок!
По извилистому проулку несся вниз молодой парень с безумно выпученными глазами, с трудом укрощая свой велосипед. Здоровенный рыбак протянул руку и сцапал парня, иначе тот неминуемо врезался бы в воскресную толпу.
— А, так это наш Спирос, — сказали люди.
Половина мужчин на Корфу носили имя Спирос в честь местного святого, мумифицированного Спиридона. Но что-то в модуляции их голосов выделяло именно этого. Спирос-дурачок, подсобник с фермы.
— Мадонна, мадонна…
По лицу парня катились слезы. На нем были грубые, в пятнах штаны и линялая футболка с надписью «Rolling Stones».
— Ну, что на этот раз, Спирос?
Спирос неловко встал с земли и принялся кричать о своем видении.
— Тише ты, — шикнула на него женщина. — Детей напугаешь.
Но тот не унимался. Ему явился ангел — над горами, в пригороде.
— Святая Дева собственной персоной!
С важным видом подошел местный бандит. Он пихнул Спироса:
— Не кощунствуй!
Здоровенный рыбак оттеснил бандита в сторону:
— Не трожь его. Он же дурачок.
— Тогда пусть заткнется. А то туристы разбегутся.
— Она идет сюда!
Спирос то и дело испуганно оглядывался вверх по улице. Все посмотрели туда и ничего не увидели.
Кто-то бросил в него мелкий камушек — так отгоняют собаку, потом еще один. Кто-то вокруг кудахтал, шипел, плевался.
— Она спустилась с небес, — не унимался парень.
— Ступай к своим козам, Спирос.
— Никогда не доверял его семейке, — сказал мужчина. — Посмотрите на его голубые глаза. Он наверняка из турок.
Ее заметили не сразу. Она выплыла из густых теней проулка и спускалась к ним. Может, она шла вниз под горку следом за дурачком или ее привлек перезвон церковных колоколов. А может, просто повиновалась силе тяжести, спустившись к морю.
— Боже правый… — прошептал кто-то.
Она была о двух ногах, но на человека мало похожа. Нагая, похожая на призрак, вся будто из стекла. Люди щурились, вглядываясь в затененное пространство: ее тело как будто мерцало, то появляясь в реальности, то исчезая. Она приближалась нетвердой походкой, как лунатик.
Когда она проходила мимо, Спирос обхватил руками голову и сжался в комок у стены. Рыбак таращился, не веря своим глазам, затем нерешительно стянул кепку. Перекрестился. Чуть раскачиваясь, она проплыла мимо, никого не удостоив взглядом.
— Что это? — пробормотал кто-то.
Перед ней раскрыла объятия площадь. Толпа расступилась к стенам домов.
«Кто она такая? Откуда?»
Она вышла на солнечный свет и сделалась еще более удивительной и нереальной. Кожа ее была почти прозрачной. Отчетливо видны вены и кости. Подсвеченные со спины солнцем, темным скоплением обрисовывались внутренние органы.
И все же
Она остановилась. Кое-кто обратил внимание на ее голени и лодыжки. Кожа на них была содрана. Ее покусали пастушьи собаки. Из ступней по бокам торчали колючки. Даже если эта неземная красавица спустилась с небес, всем было ясно, что она долго шла пешком.
Быть может, ее остановил запах моря, тепло солнца или ровная тарелка площади, во всяком случае ее уже не тянуло под гору. А может, она увидела собор. Никто не знал, отчего она остановилась посреди толпы.
— Как твое имя? — крикнул мужчина.
Ничто в ее сияющем лице не выражало понимания. Она, похоже, даже не услышала вопроса. Ее безмятежность и миролюбие потрясали.
— Откуда ты пришла к нам? — спросил кто-то.
Рот ее открылся, исторгнув не слова, но лишь звук — будто начало песни. Чистота и простодушие таинственной незнакомки заставили всех смолкнуть. Люди вслушивались в единственную непрерывно звучащую ноту.
Она подняла руки в стороны. Произошло нечто удивительное. Как только ее кисти оказались вверху, за спиной вдруг вспыхнули и тут же пропали радужные крылья. Ее плоть преломила свет, как призма. Она обратила лицо к солнцу, и все тело ее засветилось радугой.
— Что же это за чудо? — ахнули в толпе.
Кто-то, возможно, и признал бы ее, даже в таком виде, будь она дочерью острова. К тому же никто в этом городе никогда не встречал Медею, пятую жену Никоса Энгатроменоса. Каким бы прекрасным ни казалось ее тело — здесь она была чужой.
Старушка, вся в черном, осмелилась выйти вперед. Судорожно сжимая четки, она протянула руку и коснулась ангела. Неземное создание подняло руку и слепо повернулось к старухе. По толпе прошелестел ропот.
Старая женщина приблизила к ней свое лицо и что-то решила про себя. Она опустилась на колени и проговорила:
— Evloyite [22] . — Обычно это слово использовалось монахами как приветствие. Она повторила его и попросила: — Благословите меня.
На черном одеянии старушки зажглась радуга.
Людей охватил религиозный экстаз. В коллективном сознании гостья предстала ангелом, спустившимся с небес.
И это слово побежало по толпе. Сотни людей потянулись ближе — преклонить колена, протянуть руку и коснуться ее. Те, кому посчастливилось пробраться вплотную, осеняли себя бусинками ее пота. Другие отрывали кусочки своих одежд и прикладывали их к ее чудотворной плоти.
22
Благословите (греч.). (Прим. перев.)