Год жизни
Шрифт:
— Да вот пришел посоветоваться к товарищу Шатрову, а он сам ничего не знает,— смиренно сказал Лисичка. Он стоял перед Лаврухиным с видом крайнего почтения, почти подобострастия. Это обмануло Мефодия Лукьяновича. Только Шатров перехватил мгновенный мстительный взгляд, брошенный Лисичкой на красную физиономию своего начальника.— На счастье, вы подошли. Вы-то, наверное, знаете.
— А в чем дело? Чего ты не знаешь? — подобрев, снисходительно спросил Лаврухин.
— Как бутылку раскрутить, чтоб водка винтом в горло шла?
Лаврухин весь затрясся, выпучил глаза и зашипел, не в силах произнести ни слова от душившей его злобы.
—
И лотошники ушли.
— Вы подрываете мой авторитет! — визгливо обрушился Лаврухин на Шатрова, получив наконец дар слова, размахивая руками.— Думаете, я не вижу, кто всех на участке мутит, настраивает их против руководства? Но вам этот номер даром не пройдет. Я сегодня же доложу Крутову, я...
— Вы давно пропили свой авторитет,— негромко, но с таким презрением сказал Шатров, что Лаврухин невольно осекся.— И потрудитесь не кричать. Предупреждаю, я этого не люблю. Понятно? — грозно блеснул глазами инженер.
Лаврухин сразу остыл. Воинственный задор слетел с
него быстрей, чем с драчливого петуха, неожиданно облитого водой.
7
Первый силач прииска был кумиром всех ребятишек «Крайнего». Куда только не заносились они мысленно вместе с Тарасом! То, во главе с ним, мальчишки путешествовали по тайге, отыскивая таинственное, полулегендарное озеро Трех Лососей; то Неделя крушил прикладом на границе целый отряд диверсантов, пока ребята скакали на заставу за подмогой; то богатырь выходил у них на глазах победителем из единоборства с медведем... В какие только опасные положения не ставили в мечтах и разговорах своего кумира ребята прииска!
От смышленых мальчишек не укрылось соперничество между Неделей и Сироткой, и негодованию их не было предела. Как, променять силача, красавца, героя Тараса на Витьку-шофера! Ребята поражались слепоте Клавы, на все лады обсуждали положение. И каким ликованием наполнились их маленькие сердчишки, когда Сиротка, впервые был замечен с Дусей Охапкиной! С тех пор каждый шаг Сиротки прослеживался вездесущими, неутомимыми и бескорыстными следопытами. А итоги разведки через соседского мальчишку ежедневно сообщались Клаве. С самым невинным видом парнишка докладывал о коварном шофере:
— Вчера мы за радиостанцией гуляли, смотрим, Виктор с Дуськой идут. Он ее хотел за руку взять, а Дуська не далась, убежала.
— Над речкой с гитарой сидели. Все про любовь ей поет. Смехота!
— Давеча говорит ей: «Дунюшка, сердце мое, жить без тебя не могу!» А она: «Ну так утопись».
Слушая мальчишку, Клава удивлялась себе. Давно ли она терзалась сомнениями, давно ли ей казалось, что она никак не может сделать выбор, любит обоих сразу. А теперь, узнав о вероломстве Виктора, она испытывала только чувство облегчения. Положен конец мучительной раздвоенности. Все стало ясным. Короткое увлечение исчезло. Пелена спала с глаз девушки, как слетают листья с деревьев в пору осеннего листопада. Любовь к верному, терпеливому Тарасу безраздельно заполнила сердце Клавы. В нем почти не осталось места даже для оскорбленной женской гордости.
Неделя не лгал, когда сказал Сиротке о том, что Клава не желает его видеть. Девушка и в самом деле попросила своего дружка избавить ее от посещений шофера, и Тарас с успехом исполнил поручение. Сиротка, который и не пылал никогда любовью к Клаве,
У Сиротки были свои переживания. Дуся продолжала оставаться неумолимой. Ни нежные серенады, которые распевал Виктор под ее окном вечерами, ни рассказы, в которых он был так силен, ни ласковые слова и уверения в любви не могли завоевать хотя бы расположения своенравной девушки.
Сиротка вконец потерял голову и совершал промах за промахом. Он не мог ни одного дня провести без Дуси. Страдая от сознания собственной слабости, малодушия, Сиротка послушно тащился всюду по пятам за Дунюшкой, сносил все насмешки и проказы своей зеленоглазой любушки.
Сегодня был выходной день, и Сиротка одевался особенно тщательно. Укрепив на столе осколок зеркала, Сиротка примерял уже третий галстук, стараясь не замечать иронических взглядов Кеши Смоленского, лежавшего на кровати. Набросив на плечи пиджак, перевернувшись перед зеркальцем на одной ножке, Виктор решил, что он готов: смоляной чуб красиво свешивался над загорелым лбом, глаза сияли в радостном предвкушении встречи.
— Всё! — насмешливо сказал Кеша.— Пропала Дуся. Где ж ей устоять перед таким франтом!
— Ладно, не смейся,— добродушно отозвался Виктор.— Пошли. Вечером встретимся с тобой в кино.
А в это время Дуся тоже готовилась к свиданию. Нет, она была далеко не равнодушна к красивому, остроумному шоферу. Но непреодолимое желание помучить жертву, поиграть ею вдоволь заставляло девушку тщательно скрывать свою все возраставшую симпатию к Сиротке. И сейчас она с улыбкой думала о том, как он подойдет к ней, поздоровается за руку, будет засматривать в глаза, потом пойдет всюду, куда она пожелает, покорный как ребенок.
Охапкин наблюдал за сборами дочери, не решаясь спросить, куда она идет и надолго ли. Смерть унесла его жену, когда Дусе было всего восемь лет. С тех пор Охапкин остался вдовцом, и девочка росла на руках отца. Первое время приходящая женщина готовила обед, убирала комнату, стирала белье. Но вскоре Дуся взяла на себя все несложные хозяйственные хлопоты по дому, за исключением стирки. Маленькая хозяйка вставала рано, кормила отца, поила чаем, и он отправлялся на работу,
а девочка — в школу. В обеденную пору оба снова ненадолго встречались за столом. Вечер уходил на приготовление уроков и обеда на завтра. Так как Дуся занималась тем и другим не очень усердно, то оставалось еще время побегать с ребятишками.
Девочки не слишком жаловали свою шуструю товарку, зато мальчишки были от нее в диком восторге. В мгновение ока взобраться на макушку высокого дерева да еще покачаться там на гибкой ветке, дрыгая ногами, принять участие в драке на кулачках, спуститься в глубокий шурф — все это Дуся проделывала не задумываясь. Зимой были свои забавы: испытание крепости молодого ледка на Кедровке, катание на санках с обрыва, снежки.
Ранняя самостоятельность, слабохарактерность отца привели к тому, что верховодить в доме начала Дуся. По-своему она очень любила отца, но это не мешало ей обращаться с ним пренебрежительно, дерзить и даже покрикивать на него. Сначала Охапкин негодовал, пытался приструнить дочь, но со временем совершенно смирился и предоставил все естественному течению. С тех пор взаимоотношения между отцом и дочерью установились окончательно.