Год жизни
Шрифт:
В десятый раз вспоминался отъезд из Атарена в командировку. Председатель окружкома вызвал к себе в кабинет Дубинского. «Завтра на «Крайний» выходит катер. Поезжайте туда с ним. Разберитесь на месте толком— оттуда поступил акт, мне его переслали из санитарной службы управления. Вот, ознакомьтесь до отъезда. Обратите особое внимание на жилье, снабжение, работу магазинов, бани, столовой. Поговорите с местным врачом Черепахиной, секретарем комсомольской организации Смоленским. Они подписали акт обследования. Результаты проверки сообщите начальнику прииска,
Дубинский перевернулся на бок, чтобы попытаться снова заснуть, даже закрыл глаза, но в это время над головой по палубе затопали, послышались крики. «Тонем!»— похолодел инспектор и пулей вылетел наверх.
То, что он увидел, сразу успокоило его. Катер продолжал идти, а слева от него, в каких-нибудь сорока метрах, впереди из воды торчала голова медведя. Злобно косясь на людей, столпившихся на носу катера, зверь усиленно загребал лапами, чтоб успеть пересечь дорогу судну и выбраться на берег.
— Ага-га-га! Ату его! Куси!
— Давай лодку, спускай!
— Он тебе шкуру спустит...
— Самопал тащи, живо!
Медведь наддал и начал уходить от катера, метя к берегу, но рулевой ловким поворотом штурвала отрезал зверю путь. Видя, что ему не успеть уйти, медведь повернул обратно на середину реки. В это время в руках двух матросов появились ружья. Прогремел первый выстрел.
Как всегда бывает в спешке, стрелки палили не целясь. Вода вокруг медведя вздыбилась фонтанчиками, но зверь продолжал уходить.
— Упустят, ах упустят! Бож-же мой!
— Колька! Черт, дурак! Да ты, никак, дробью палишь? Очумел, идол! Жаканы давай!
Наконец, по-видимому, одна пуля попала в цель. Медведь взревел, на секунду перестал месить лапами воду,
потом снова заработал ими, но медленнее. Течение подносило зверя все ближе к катеру. Рулевой еще повернул штурвал, и так удачно, что медведь^ ударился о борт. Ослабевший от потери крови и отчаянных усилий зверь царапнул когтями доски, глухо рыкнул, но в это время один из матросов выстрелил почти в упор в ухо, а другой накинул веревочную петлю на высунувшуюся из воды лохматую лапу таежного властелина.
Через несколько минут все кончилось. Матросы тащили вверх опутанную веревками тушу. Даже рулевой оставил свой пост и усердно помогал поднимать на палубу убитого медведя. Никем не управляемый катер описал дугу и ходко побежал к берегу.
Увлеченные вылавливанием трофея, люди опомнились, только когда катер с разгона врезался днищем в мель и все повалились от толчка друг на друга. Рулевой, стоявший у самого борта, упал в воду, но не успел испугаться, как почувствовал под ногами дно.
Медвежья туша уплывала вниз вместе с веревками. Катер стоял прочно, как на якоре. Равнодушная ко всему на свете, замерла на воде толстобокая баржа. Из-за лесистого хребта быстро выносились тревожные облака, застилая синеву неба. Ветер зарябил воду, погнал темную полосу по реке. Где-то в отдалении громыхнуло.
Надвигалась гроза.
2
На выразительном
— Торцевой ключ!
— Вороток.
— Отвертку!
Не глядя, лишь протягивая руку, в которую слесарь тотчас же вкладывал нужный инструмент, Арсланидзе освобождал головку блока. Час назад Кеша Смоленский прибежал в механический парк. Запыхавшийся, потный, не замечая того, что размазывает рукавом по лицу грязь, взволнованно рассказал:
— Только включил скорость, дал газ, слышу, в моторе— крак! Или поршень оборвался, или шатун, не иначе.
Заглушил — и сюда бегом. Что делать, Георгий Асланович? И ведь новый бульдозер!
Арсланидзе вызвал слесаря, распорядился захватить инструмент, и все трое помчались к промывочному прибору, нещадно подгоняя каурую кобылку.
Наконец головка снята. Открылись поршни, тускло мерцавшие нагаром.
Прибор стоял. Остатки воды, журча, стекали с колоды. Умолк деятельный шум электромоторов и транспортера. Рабочие обступили неподвижный бульдозер.
— Проверни мотор... Еще раз... довольно. Табак дело, Иннокентий: лопнул шатун,— отрывисто сказал Арсланидзе, все сильнее хмурясь.— А того хуже — успело задрать зеркало цилиндра. Придется мотор снимать и гиль-зовать. Вины твоей нет — заводской дефект сборки. Но нам от этого не легче.
— Значит...— Шатров вопросительно придвинулся к Георгию. Вместе с ним качнулись на шаг и рабочие.
— Значит, на пять дней, если не больше, прибор стал. Готовых гильз нет. Надо точить. Да еще как удастся запрессовать...
Шатров невольно схватился за голову.
— Георгий, это невозможно! План завалим!
— Ничем не могу помочь, Алеша. Все бульдозеры расписаны по приборам. Будь у меня оборотный мотор в сборе, другое б дело... Ставь рабочих на тачки.
— Да ведь это все равно что ложкой море черпать! Сколько полтора десятка человек наковыряют?
— А что делать?
Арсланидзе ушел распорядиться о доставке аварийного бульдозера в мастерские. Смоленский начал разбирать мотор, чтобы не терять ни минуты. Шатров повернулся к рабочим:
— Все слышали, товарищи? Временно переходим на ручную подачу песков. Другого выхода нет. Все за мной — за трапами и тачками.
На полпути к конторке участка Шатров встретился с Тамарой. В сопровождении рабочего, вооруженного лопатой и лотком, одетая в спортивные шаровары и легкую куртку, она поднималась на гравийный отвал.
— Алексей, ты далеко? И рабочие с тобой... В чем дело? Прибор остановился? А я к вам направлялась, опробовать содержание золота в песках.
ЗЮ
Шатров рассказал о происшествии, со смутной, неопределенной надеждой глядя на Тамару. Тугие косы, уложенные венком на голове, делали лицо женщины продолговатым. Смуглая кожа отливала здоровым румянцем. .Черные глаза участливо смотрели на инженера.